Пурга всё продолжалась. Ураганный ветер сорвал шелковую палатку. Мы выстроили домик из снега. Всё наше продовольствие и имущество сложили на нарты. В минуту опасности их легко перебросить с места на место.
Тяжелое было время! Мы на обломке, а кругом вода, покрытая снегом. Провалишься — товарищи не услышат из-за ветра и не найдут в темноте. Тогда по краям нашего обломка мы поставили черные флажки. Это для дежурных, чтоб они не провалились, когда обходят лагерь.
Волновались ли мы? Конечно, немножко волновались. Но мы знали: что бы ни случилось, наша родина не оставит нас в беде.
Мы слушали радио. Вот сквозь льды и штормы к нам спешит маленький «Мурманец». Вот вышли ледокольные пароходы «Таймыр» и «Мурман». Вот вышел в открытое море большой ледокол «Ермак». Все они спешат к нам на выручку. Так не будем же унывать! Всё в порядке! Работа станции «Северный полюс» продолжается!
В назначенное время Эрнст передавал сводку погоды. Женя следил за тем, куда несет нас обломок. Петя, как всегда, изучал океан.
Однажды Женя вбежал в палатку, закричал:
— Вылезайте! Медведи пришли!
Эрнст не поверил:
— Ладно, ладно!
— Скорей! Честное слово!
Я схватил ружье, выскочил из домика. Верно: медведи! Целая тройка!
Веселый заливался, лаял, путался среди косолапых. Я боялся, что пули попадут в него.
Прицелился, давай стрелять. Всех трех уложил. И Веселого не задел.
Я наварил огромную кастрюлю медвежатины. Сели обедать. Ребята всё подставляют тарелки:
— Мне, Дмитрич, побольше!
— Мне полней!
— Мне еще порцию!
Я думал, что хватит медвежатины дня на четыре, а братки всю кастрюлю в один день очистили.
ВСЕМ, ВСЕМ, ВСЕМ…
3 февраля мы впервые после многих месяцев увидели солнце. Красное, большое, оно выглянуло из-за горизонта. Мы обрадовались.
Но еще больше мы обрадовались, когда однажды ночью увидели вдали луч прожектора. Первым его заметил Кренкель. Мы уже спали. Эрнст хотел было нас разбудить, но подумал: «А вдруг это просто звезда, — ребята меня тогда засмеют». Но звезда становилась всё светлей, всё ярче. Теодорыч решил: нет, это не звезда, это прожектор советского корабля. И давай нас будить.
— Товарищи, товарищи, смотрите, что там светится!
Мы вышли, посмотрели. Ура! Помощь совсем близко, там, за льдами. Я завел патефон. Мы слушали любимую песню:
А потом к нам прилетел самолет. Первый самолет за девять месяцев! Летчик ловко посадил машину на лед. Я побежал к нему. Это был Власов. Мы обнялись, расцеловались. От волнения оба не могли говорить. Только жали друг другу руки и всё обнимались.
Власов привез нам письма, мандарины, пиво и улетел показывать кораблям дорогу к нашей льдине.
Утром мы в бинокль увидели: далеко за льдами темнеет дымок. Это пароходы. Они разводьями идут к нам. Женя и Петр Петрович побрились, потом стали пересматривать нарту с тетрадями. Эта нарта нам дороже жизни. На ней пятьдесят два килограмма исписанной бумаги. В этих тетрадках раскрыты тайны Северного океана и Северного полюса. Это наш подарок науке, нашей родине.
«Таймыр» и «Мурман» подошли к нашему обломку. Восемьдесят человек с пароходов бежали к нам с красным знаменем. Мы вчетвером пошли к ним навстречу.
В море, у берегов безлюдной Гренландии, встретились советские люди. Моряки хотели было броситься к нам, обнять нас… Но начальник экспедиции Остальцев скомандовал:
— Смирно!
Он подошел ко мне, вытянулся.
— По заданию правительства, корабли «Таймыр» и «Мурман» прибыли в ваше распоряжение! Жду приказаний!
После этого нас стали обнимать, целовать и качать. Каждый старался взять что-нибудь на память. У меня оторвали кусок куртки. У Кренкеля — кусок штанов. Брали на память консервы, шоколад, промерзшие, твердые, как кирпич, книги.
Сами берут и просят:
— Подари чашку!
— Сделай надпись на книжке!
— Подари бульонный кубик!
Я им сказал:
— Берите всё, только научные записи не трогайте.
Тут начались споры: на какой пароход нам пойти. Таймырцы говорят:
— Идите к нам, у нас для вас каюты шелком обиты, чистая ванна приготовлена.
А мурманцы нарочно придумывают всякие страшные вещи и пугают нас:
— Не ходите на «Таймыр»: там у них клопы.
Куда же пойти? Решили бросить жребий. Написали записочки, положили в шапку, внимательно следили, чтобы жульничества не было.
Мы с Кренкелем вытянули записки с надписью «Мурман», Ширшов и Женя — «Таймыр».