Алла Константиновна, мать Алика и бывшая свекровь Лёли, осталась в очень хороших отношениях с моими родителями. Лёлька её любит и уважает. Наташа — боготворит. Алла Константиновна до развода ребят жила одна. Её муж в далёких семидесятых уехал на какую-то научную конференцию во Францию и не вернулся назад, доставив немало хлопот её отцу, академику. Да и ей досталось. Переводчица в Интуристе и муж невозвращенец — это несовместимо. Поэтому ей пришлось заняться преподаванием и репетиторством. Мне очень симпатична Алла Константиновна. Я никогда её не видела в домашнем халате. Всегда с подтянутой фигурой, с самого утра с уже уложенной причёской. Своей добротой, гостеприимством и отзывчивостью к бедам других, она мне напоминала маму.
После того, как Лёля вскоре после развода стала жить с Анатолием, а Алик уехал в Штаты, их дочь Наташа переехала к Алле Константиновне. Мне жаль было тогда, да и сейчас, Альку. Он очень любил, я больше, чем уверена, и продолжает любить Лёлю. Конечно, в материальном плане ей было труднее с Аликом, чем с Анатолием. Не думаю, что из-за этого она развелась с мужем. Трудности её никогда не пугали. Но что-то связало этих разных людей: мою сестру и Анатолия. Вероятно, то, что мне не подвластно понять.
Нынешние времена вытеснили сначала из стен институтов и лабораторий, а потом вообще из жизни страны умных, талантливых людей, как Алик. Внук ученого академика, он не был занудой, каким иногда показывают людей науки в фильмах. Бесшабашный, или, как Лёлька его называла, бес башенный, обожающий джаз, Ильфа и Петрова, которых постоянно цитировал, он хотел жить, так, как постоянно говорил Лёле, «незаморачиваясь». Но так жить, имея семью, тяжело. Это даже я понимала. С рождением Наташи появились трудности. А уж с наступлением перестройки…
Похоронив деда, сердце которого не выдержало коллизий нового времени, а потом и любимую бабушку, Алик так и не смог приспособиться к нынешним бандитским условиям жизни. А когда границы страны приоткрылись, он с такими же бедными, но умными укатил в Штаты. И ничего, прижился, не потерялся и не бедствует. Лёльку с дочкой всё к себе зовёт. Но у нашей Лёлечки — любовь. Куда там! Алька, Алька, плохо, что ты в такой далёкой Атланте!
Задав мне множество вопросов, и внимательно слушая ответы о здоровье моих родителей, об отношениях с Глебом, Алла Константиновна неожиданно прервала мой рассказ.
— Ладно, это всё хорошо. А теперь говори начистоту, что случилось? Я же вижу, что-то стряслось. Её бросил этот скользкий тип? Давай подробно, пока Наташа не вернулась из школы.
Пока я сбивчиво рассказывала о происшедшем, Алла Константиновна молча курила сигарету за сигаретой.
— Что будем делать? — спросила она, когда я закончила свой рассказ.
— Думаю, мерзавец оставил Лёльку у этих чудовищ. Буду её искать.
— Как ты собираешься это делать?
— Завтра поеду в суд, постараюсь добиться разговора с Татьяной. Она должна мне всё рассказать.
— Должна, то она должна, но будет ли? С ней надо быть осторожней, хотя нас Лёля знакомила, они очень были дружны в своё время, — задумчиво сказала Алла Константиновна, — тогда Татьяна мне показалась порядочным и ответственным человеком. Но вообще, Ника, тебе возвращаться в Лёлину квартиру нельзя! Поживёшь в комнате Алика.
— Я сама хотела просить вас об этом, — ответила я, обнимая её.
— Никочка, вы с Лёлей для меня родные. У меня же, кроме Альки, вас с Наташкой, да ваших родителей никого больше и нет. Я иногда думаю, почему Лёля ушла с этим Анатолием? Они ведь с Алькой так любили друг друга.
— Она побоялась, что Алик останется в Штатах навсегда.
— А! Хочешь сказать, что она побоялась повторить мою судьбу? Что Алик, как его папочка, уедет и останется в этих чёртовых Штатах?
— Возможно, не хотела мешать ему там, в достижении его цели?
— Это же чушь! Ты хочешь сказать, что мой сын карьерист? Это отец Алика этот… невозвращенец, которому и здесь не кисло было, невзирая на карьеру моего отца, академика, на мою карьеру переводчицы, тогда, в семидесятые, записался в диссиденты, лишь бы устроиться помягче там! И кем он там стал? Ради чего, не выдержав травли, умер мой отец, а следом и мать? А Алька? Он убежал от обиды. От раны, нанесённой Леонеллой. От непонимания того, что вокруг происходит. Ему тогда требовалась работа, работа и ещё раз работа. А его в институте сократили, как обыкновенного лаборанта. Но, несмотря ни на что, он мне говорил — одно её слово, и он остался бы!