С Глебом мы встречаемся уже несколько лет. Он оперативник в районном УВД. Встречаемся урывками. У него и раньше работы было невпроворот. А сейчас столько дел, что не до встреч. Всё бегом. По нормальному не поговорить. Некогда просто не пройтись по городу. Даже поругаться, как это делают другие, не удаётся. Когда остаётся у меня до утра, такого расскажет! Жуть! Страшно. Что за времена настали?! Чикаго тридцатых годов, ни дать ни взять. Такое впечатление, словно вся нечисть вылезла из своих закоулков наружу. А может, и до Перестройки так было. Просто мы о многом и догадаться не могли. Газеты «Известия» или «Правда» несмотря на свои названия, рассказывали нам всё больше о заседаниях партийных чинуш, да о награждениях «любимого лидера партии». Зато теперь вырвался наружу длинный язык жёлтой прессы. Теперь я вообще газет не читаю. Придерживаюсь советов булгаковского профессора Преображенского.
– Глеб, тут такое дело…
– Ты почему такая мокрая? Заболеть хочешь? Опять зонт не взяла?
– Он бы меня всё равно не спас. А у тебя есть возможность спасти мою сестру.
– Лёлю? Что у неё случилось?
– Она утром звонила. У них что-то случилось, и ей срочно нужна валюта. У тебя есть такой человек, который под проценты может занять доллары?
– Под статью меня подводишь?
– Я серьёзно! У неё был очень расстроенный голос. Просто так она бы не просила.
– Понимаю. Но, радость моя, где бедный опер может найти валюту? Ладно. Узнай хотя бы, что там у них случилось? Богатые тоже заплакали? А на что Толик? Адвокат всё-таки! Они сейчас «зелень» только что не сушат!
– Давай без своих штучек! – обиделась я, – да значит да! Нет, так нет!
–Ладно, не обижайся. Всё узнаю, доложу, мой генерал. Какие сроки?
– Сроч-но!
— Всё понял! Побежал. Да, Ника, ты бы со своим отцом посоветовалась. Он мужик толковый, а то влипнет ваша Лёлечка по самое ни-ку-да!
– Ой! Беги уж! Жду тебя вечером, – крикнула я ему вдогонку.
– Смотри, чтобы обед был вкусный! – ответил Глеб, махнув мне рукой на прощанье.
Проводив взглядом Глеба, я пошла к остановке напротив здания Цирка, к которой с грохотом и скрежетом подъезжал трамвай. Надо съездить на рынок, купить продукты для обеда. Чего не сделаешь для любимого?
* * *
Трясясь в полупустом обшарпанном вагончике, я не заметила, как на следующей остановке вошла женщина.
– Вероника! – окликнула она меня. Это была Жанна, давняя знакомая нашей семьи. Она когда-то давно работала с моей мамой в новом, тогда ещё парикмахерском салоне «Молодёжный» на Киргизской улице. Но потом перешла в другой салон, ближе к своему новому месту жительства.
Моя мама – парикмахер, женский мастер. А вообще мастер универсал. Работала парикмахером, пока папа не получил квартиру от Штаба округа в новом микрорайоне на севере города. Мама и передала мне своё ремесло. Но трудиться в парикмахерской я не захотела по многим причинам, а для открытия своего салона у меня не было достаточных средств. Переняв у мамы её клиентов, я занялась работой на дому и по вызову. Теперь я специалист широкого профиля. Делаю всё: стрижку, покраску, маникюр, педикюр. Обслуживаю своих клиентов комплексно и не очень дорого, поэтому всех это устраивает.
Правда, то, как я работаю, не совсем легально. Можно было бы, и развернуться, но в нашем городе работать «без прикрытия» очень опасно. Сразу налетят бандитские орлы за податью. Но с помощью Глеба зарабатывать на жизнь я могу относительно спокойно. Во всяком случае, не очень афишируя свою деятельность, средств остаётся нормально для существования и поездок «для души». В Москве и в Варшаве у меня тоже есть своя клиентура из Лёлиных знакомых и из знакомых наших тётушек Халины и Ядвиги. По поводу своей работы стараюсь особо не распространяться. Времена сейчас тяжёлые, страшные.
– Жанна! Тебя не узнать!
Жанна и раньше считала себя модницей. Всегда имела импортные шмотки, купленные на «толкучке» или в комиссионном магазине, яркий макияж, постоянно терпкий запах «Fidji» исходящий от неё, длинные ногти с ярким маникюром. Мы не виделись лет пять, шесть. И всё тот же одурманивающий запах «Fidji» пальцы унизанные множеством золотых колец, тот же маникюр и одета всё так же вызывающе-импортно, «а-ля я всё ещё девушка». Обтягивающие модные джинсы, топ, не скрывающий чуть мятой временем груди, и модная короткая ветровка с яркой надписью во всю спину «Montano».
– Всё такая же молодая и модная, – слукавила я.
– Да, а что мне! Живу в своё удовольствие. Как вы? Как мама? Пошли ко мне, я тебя хорошим кофе угощу и поболтаем. У меня теперь свой салон!