– Барон, Барончик, дай на один раз. На, возьми, сколько есть, я потом отработаю, – униженно просила она его о чём-то.
– Отвяжись, чего ты мне эту мелочь суёшь. Ты сколько уже мне должна?
Увидев, как мать сунула Барону несколько купюр, Люба бросилась к ним и повисла на её руке.
– Мама, мамочка, не надо! Ваня кушать хочет!
Мать отвесила ей хлёсткую затрещину и оттолкнула дочь в сторону. Люба горько заплакала. Барон с улыбкой наблюдал за происходящим.
– Слышь? Чего ребёнка обижаешь? Дочка какая у тебя уже взрослая. И что, ещё не работает?
– Барон, побойся Бога! Куда ей работать? Она ещё дитё. Ну, дай одну дозу, пожалуйста.
– А чего не дать? Дам. Тебя как зовут, красавица? – обратился он к Любе.
– Любкой её звать. Мала она ещё, говорю тебе, – мать Любы била мелкая дрожь.
– Ну, мала, значит, мала. Иди отсюда, – Барон сел в машину, собираясь уехать.
– Барон, миленький, сдохну, помоги, – женщина схватилась за дверцу автомобиля.
– Не велика потеря. Чего стоишь? Иди отсюда, кому сказал.
– Ладно, ладно. Чего ты хочешь?
– Я хочу? Ты что, женщина? Это ты хочешь. Тебе доза нужна.
– Дай! Я всё сделаю…
– Отдай ей деньги, – Барон кивнул головой на Любу, – иди, девочка, купи себе что хочешь.
Не понимая, о чём говорят взрослые, Люба выхватила деньги у матери и побежала в рядом стоящий магазин.
Барон вытащил из бардачка автомобиля маленький пакет с белым порошком. Покрутив им у лица женщины, он отдал его ей.
– Так сколько теперь ты мне должна?
– Отдам! Всё отработаю, Барончик.
– Отработает она! Ты себя видела? Кому ты нужна? В общем, слушай меня! Завтра я приеду к тебе, чтобы дочь твоя была дома. Получишь ещё порцию. А там посмотрим.
– Барон, как же это? Она же…
– Смотри, тогда верни долг и о дозе забудь.
– Хорошо, хорошо, всё сделаю.
– Иди, иди уже.
На следующий день мать прибежала неизвестно откуда, растерянная, встревоженная. Накричав по обыкновению на детей, она приказала сестре остаться дома.
– Хоть бы полы вымыла или подмела что ли? Кобыла выросла, толку никакого! Я сейчас с Ванькой уйду, а ты прибери квартиру. Поняла? Чтобы из дома не выходила!
Одарив Любашу напоследок затрещиной, она схватила Ваню за руку и поволокла его в сарай. Ваня, как всегда, расположился на топчане, а мать, ломая и теребя свои руки, с нетерпением выглядывала в окно.
– Мама, возьми сухарик, – тихо сказал Ванечка, протягивая высушенный кусок чёрного хлеба.
– На кой он мне! Сам ешь! – резко отдёрнув его руку, раздражённо ответила мать.
– Ну, где же они?! – постоянно повторяла она, вышагивая вдоль стены сарая и косясь на маленькое грязное оконце. Её бил озноб. Губы превратились в две тёмные полоски. Она куталась в старую тонкую кофту, но озноб её не отпускал.
– Слава Богу, явились! – прилипла она к окну. Ваня тоже глянул в окошко. Он успел увидеть, как к их дому подъехала грязная легковушка. Из неё вышли двое мужчин, которые, оглянувшись по сторонам, вошли в дом. Мать резким движением руки оттолкнула сына от окна. Ванечка больно ударился о стену, не понимая, почему мама его постоянно толкает и бьёт.
– Чего тебе тут смотреть? Грызи свои сухари и радуйся, сегодня пельмени у вас будут! – прохрипела она.
– Как хорошо! Сегодня будут пельмени, – подумал Ваня, забившись в уголок сарая и боясь опять попасть под горячую руку матери. Он отошёл от матери, сел, подобрав ноги под себя, и закрыл глаза. Так мечтать интересней. Ему представлялось, как с Любашей они заходят в магазин, и тётка продавец, уже не спрашивая, что они будут покупать, даёт им две буханки чёрного хлеба, которого можно будет наесться досыта, и две пачки пельменей. У малыша забулькало в пустом желудке. Испугавшись, что этот звук услышит мать, он открыл глаза.
Посидев немного и набравшись храбрости, он спросил мать:
– Почему чего ты не идёшь домой? А где Любаша? – умозаключая, что если мужчины в доме, то там должна быть мама, он с сестрой Любой в сарайчике, а на ужин пельмени.
– Заткнись! Сиди уже, молчи! – растирая руки и то, садясь на топчан, то вскакивая с него, нервно выкрикнула мать.
– Господи, что они так долго?! Хотя бы один вышел! Халявщики, – причитала она синими губами. Ваня никак не мог понять, почему всё изменилось, что тут делает мама и почему она всё причитает, то и дело, рыкая на него.
– Наконец-то, – сказала мать, глянув в окно. Ваня увидел, как один мужчина вышел из хибары и пошёл по направлению к сарайчику.
– Наконец-то, ну и ладно, ну и хорошо, – защебетала мать, подходя к двери сарайчика.
Не успела она открыть дверь шедшему мужчине, как он сам распахнул её и вдруг с силой ударил мать кулаком в лицо. Кровь фонтаном брызнула во все стороны сарайчика. Мать упала на земляной пол, на некоторое время потеряв сознание. Ваня оторопел от ужаса. Ничего не сказав, мужчина вышел из сарая и подпёр дверь стоявшей рядом палкой.