Из толпы послышались предупреждения.
— И не суйте свои носы к нам!
— Мы работаем и вас ещё кормим!
— Кто наших детей кормить будет?
Между забастовщиками то там, то тут сновали «люди в штатском». Они одеты в простую одежду, а некоторые в рабочие спецовки, но им тяжело слиться с общей массой работяг, что-то неуловимое выдаёт в них чужаков.
Вскоре прибыли первые отряды воинских подразделений Новочеркасского гарнизона. Они приблизились к толпе людей и тут же смешались с людской массой. Забастовщики и солдаты, плача и целуясь, стали обнимать друг друга. Офицеры, матерясь сорванными и охрипшими голосами, с трудом вытаскивали своих подчинённых из массы людей и силком уводили их от забастовщиков.
На балконе заводоуправления показался первый секретарь Ростовского обкома партии и городские чиновники.
— Товарищи! Товарищи рабочие! — кричал он в рупор, но его никто не слышал и не собирался слушать.
— Тамбовский волк тебе товарищ, — только и донеслось до слуха высокого начальства.
— Да что же это такое? Товарищи! Послушайте! — в ответ послышался свист, матерные слова. И вдруг на балкон полетел шквал камней, послышался звон разбитых стёкол. Первый секретарь обкома партии еле успел увернуться от летящей угрозы.
На площади появились бронетранспортеры с офицерами. Масса людей кинулась к ним и стала раскачивать машины с военными из стороны в сторону. Бронетранспортёры так же покинули площадь. А людская масса бастующих всё стекалась и стекалась. Вход на завод им преградили вооружённые военные. Железная дорога вдоль завода и сам завод оцеплен солдатами с автоматами наперевес. Вдоль завода стали танки. На одном из них офицер кричит в мегафон. Митингующие двигаются в город к горкому партии. К ним присоединяются студенты, служащие города, женщины с детьми.
Но на их пути встаёт кордон из двух танков и вооружённых солдат кавказской национальности. Дети, шедшие впереди колоны, облепили танк. Грянул холостой выстрел. Из окон близлежащих домов посыпались стёкла. Солдаты пустились в перебранку с демонстрантами. Вдруг один из них разбил стекло и ударил женщину прикладом по лицу. Другой солдат замахнулся на рабочего автоматом. Рабочий старался выхватить у него автомат, но солдат выстрелил в рабочего. Толпа не выдержала людского напора и, двигаясь вперёд, поглощала всё на своём пути. Горком был полностью захвачен демонстрантами. Максим и Славка, как настороженные воробьи, сидели на дереве у заводоуправления НЭВЗа и наблюдали за происходящим. Вскоре на площади перед митингующими появилось оцепление солдат. Перед ними встал офицер. — Солдаты! Я получил приказ стрелять в безоружных людей! Но я не могу, не имею права отдать вам такой приказ! Мы должны быть на страже народа, а не стрелять в него!
Офицер заметил, как со всех сторон к нему бегут люди в штатском, он быстро вынул пистолет из кобуры и выстрелил себе в висок. Бежавшие к нему люди в штатском быстро унесли окровавленный труп офицера. Перед солдатами тут же появился другой командир.
— Слушай мою команду! — крикнул он, стараясь перекричать гул возмущённых людей, — предупредительным в воздух! Пли!
Толпа отхлынула от здания, но тут же пробежал недовольный ропот рабочих, — они стреляют холостыми!
Раздались выстрелы. Пули полетели над головами митингующих и попали в кроны зелёных деревьев. С деревьев, словно переспелая вишня, посыпались убитые ребятишки.
Максим услышал свист пули у себя над головой и от испуга и непонимания всего происходящего спиной чуть не вдавился в ствол дерева. Он видел, как Славка, только что рядом сидевший на корточках и державшийся рукой за ветку, камнем слетел вниз, на головы толпящихся в ужасе людей. Мужчины подхватили маленькое безжизненное тело, подняли его над головами, и лавина людей ринулась навстречу солдатам. Навстречу автоматным очередям.
— Они по детям стреляют! Они стреляют в детей!
Над площадью застрекотал вертолёт. Из него по громкоговорителю пытался обратиться к рабочим Микоян и прибывшие с ним из Москвы деятели КПСС.
Около дерева, на котором сидел оцепеневший от страха Максим, появилась его мать. Он заметил её, но был не в силах произнести ни одного слова. По щекам матери стекали слёзы. Она не кричала, она просто постоянно повторяла, — Максим, Максимушка, сынок.
Она видела, как после выстрелов с дерева упал мальчик. Не замечая её, двое мужчин подняли убитого Славку, и тут же окровавленный его труп словно поплыл над головами многотысячной толпы, передаваемый озлобленными трудягами из рук в руки.
Мать опустила голову и увидела ещё двоих лежащих на земле детей.