С Глебом мы встречаемся уже несколько лет. Он оперативник в районном УВД. Встречаемся урывками. У него и раньше работы было невпроворот. А сейчас столько дел, что не до встреч. Всё бегом. По нормальному не поговорить. Некогда просто не пройтись по городу. Даже поругаться, как это делают другие, не удаётся. Когда остаётся у меня до утра такого расскажет! Жуть! Страшно. Что за времена настали?! Чикаго тридцатых годов ни дать ни взять. Такое впечатление, словно вся нечисть вылезла из своих закоулков наружу. А может, и до Перестройки так было, просто мы о многом и догадаться не могли. Газеты «Известия» или «Правда», несмотря на свои названия, рассказывали нам всё больше о заседаниях партийных чинуш, да о награждениях «любимого лидера партии». Зато теперь, вырвался наружу длинный язык жёлтой прессы. Теперь я вообще газет не читаю. Придерживаюсь советов булгаковского профессора Преображенского.
— Глеб тут такое дело…
— Ты почему такая мокрая? Заболеть хочешь? Опять зонт не взяла?
— Он бы меня всё равно не спас. А у тебя есть возможность спасти мою сестру.
— Лёлю? Что у неё случилось?
— Она утром звонила. У них что-то случилось и ей срочно нужна валюта. У тебя есть такой человек, который под проценты может занять доллары?
— Под статью меня подводишь?
— Я серьёзно! У неё был очень расстроенный голос. Просто так она бы не просила.
— Понимаю. Но радость моя, где бедный опер может найти валюту? Ладно. Узнай хотя бы, что там у них случилось? Богатые тоже заплакали? А на что Толик? Адвокат всё-таки! Они сейчас «зелень» только что не сушат!
— Давай без своих штучек! — обиделась я, — да значит, да! Нет, так, нет!
— Ладно, не обижайся. Всё узнаю, доложу, мой генерал. Какие сроки?
— Сроч-но!
— Всё, понял! Побежал. Да, Ника, ты бы со своим отцом посоветовалась. Он мужик толковый, а то влипнет ваша Лёлечка по самое ни-ку-да!
— Ой! Беги уж! Жду тебя вечером, — крикнула я ему вдогонку.
— Смотри, чтобы обед был вкусный! — ответил Глеб, махнув мне рукой на прощанье.
Проводив взглядом Глеба, я пошла к остановке, напротив Цирка, к которой с грохотом и скрежетом подъезжал трамвай. Надо съездить на рынок купить продукты для обеда. Чего не сделаешь для любимого?
Трясясь в полупустом обшарпанном вагончике, я не заметила, как на следующей остановке вошла женщина.
— Вероника! — окликнула она меня. Это была Жанна, давняя знакомая нашей семьи. Она когда-то давно работала с моей мамой в новом тогда ещё парикмахерском салоне «Молодёжный», на Киргизской улице. Но потом перешла в другой салон, ближе к своему новому месту жительства.
Моя мама парикмахер, женский мастер. А вообще, мастер универсал. Работала парикмахером пока папа не получил квартиру от Штаба округа в новом микрорайоне на севере города. Мама и передала мне своё ремесло. Но трудиться в парикмахерской я не захотела по многим причинам, а для открытия своего салона у меня не было достаточных средств. Переняв у мамы её клиентов, я занялась, работай на дому и по вызову. Теперь я специалист широкого профиля. Делаю всё: стрижку, покраску, маникюр, педикюр. Обслуживаю своих клиентов комплексно и не очень дорого, поэтому всех это устраивает.
Правда, то, как я работаю не совсем легально. Можно было бы, и развернуться, но в нашем городе работать «без прикрытия» очень опасно. Сразу налетят бандитские орлы за податью. Но с помощью Глеба зарабатывать на жизнь я могу относительно спокойно. Во всяком случае, не очень афишируя свою деятельность, средств остаётся нормально для существования и поездок «для души». В Москве и в Варшаве у меня тоже есть своя клиентура из Лёлиных знакомых и из знакомых наших тётушек Халины и Ядвиги. По поводу своей работы стараюсь особо не распространяться. Времена сейчас тяжёлые страшные.
— Жанна! Тебя не узнать!
Жанна и раньше считала себя модницей. Всегда имела импортные шмотки, купленные на «толкучке» или в комиссионном магазине, яркий макияж, постоянно терпкий запах «Fidji» исходящий от неё, длинные ногти с ярким маникюром. Мы не виделись лет пять, шесть. И всё тот же одурманивающий запах «Fidji», пальцы унизанные множеством золотых колец, тот же маникюр и одета всё так же вызывающе-импортно «а-ля, я всё ещё девушка». Обтягивающие модные джинсы, топ, не скрывающий чуть мятой временем груди и модная короткая ветровка с яркой надписью во всю спину «Montano».
— Всё такая же молодая и модная, — слукавила я.