— Ах, — сказал он, — это прекрасное дитя с таким обширным и радушным сердцем боится, чтобы красота её нежного друга не пострадала от моей шпаги!.. Действительно, это было бы жаль. Его сиятельство граф имеет полное право дивиться моему поведению: в самом деле было бы смешно, если бы я принимал к сердцу его маленькие любовные похождения, которые меня совсем не касаются. Продолжайте развлекаться, граф! Я не стану мешать вашим невинным забавам. Маленькие, мимолётные прихоти молодой девушки, жаждущей любви, в самом деле не стоят того, чтобы посланник короля польского и офицер русской императрицы, который может рисковать жизнью ради чего-нибудь лучшего, проливали из-за этого кровь.
Он бросил ещё взгляд, исполненный уничтожающего презрения, на девушку, которая по-прежнему стояла неподвижно, простирая к нему руки, и повернулся, чтобы выйти из грота, тогда как Пётр Фёдорович и голштинские офицеры не находили, что сказать при этой непонятной сцене.
Когда Пассек сделал шаг к выходу из грота, черты Марии внезапно оживились. Невыразимый страх был написан на её лице. Она бросилась к любимому человеку и схватила его за обе руки.
— Остановись! — воскликнула она. — Остановись, я имею право требовать, чтобы ты выслушал меня!
Пассек оттолкнул её от себя резким движением.
— Что мне выслушивать, — гневно воскликнул он, — если я видел...
Но Мария опять судорожно уцепилась за него дрожащими руками.
— Ты должен выслушать меня, — воскликнула она, — иначе Небо не услышит твоей молитвы, когда ты станешь призывать Его в смертельной беде. — Она выпрямилась и подняла взор к Небесам. — Там, над этими ветвями, господствует Бог, — торжественно проговорила она, — и Бог присутствует везде, где благочестивые сердца ищут Его в несчастии. Я обращаюсь к Нему, всемогущему Владыке неба и земли, всемогущему Судии человеческих душ, чтобы поклясться Его страшным именем, проникающим весь мир, что я невинна и что на меня незаслуженно упала зловещая роковая тень, что я объясню тебе всё, как только мы останемся наедине.
— Какое мне дело до всего этого! — грубо воскликнул Пассек. — Какое мне дело до маленьких любовных похождений графа Понятовского! — с громким смехом прибавил он.
Мария в отчаянии покачала головой, после чего обратилась к графу с такими словами:
— Милостивый государь, во имя вечной правды, во имя спасения вашей души я требую от вас, чтобы вы засвидетельствовали мою невинность и подтвердили, что лишь несчастный случай привёл меня сюда и послужил поводом нашей встречи.
С минуту граф нерешительно смотрел в землю, потом глубокое, искреннее сожаление как будто оживило его черты, он кротко положил руку на голову Марии и сказал:
— Я ручаюсь своим словом, что это непорочное дитя говорит правду: случай привёл её сюда, а испуг при внезапном приближении чужих голосов заставил её упасть в мои объятия.
Пассек снова разразился презрительным смехом.
— Я никогда не сомневался в том, — сказал он, — что граф Понятовский — безупречный кавалер, а первая обязанность такового — скромность. Скрытность относительно женщин оправдывает даже ручательство рыцарским словом в заведомой лжи.
— Ужасно! — вымолвила Мария, после чего она опустилась на колени и воскликнула, ломая руки в мучительном отчаянии: — Услышь меня, Господи, услышь вопль моей попранной души! Повели тучам собраться на Твоём небе и поразить меня молнией, если мои уста произнесли ложь, если я совершила вероломство, прикрываясь Твоим священным именем.
Но Пассек отвернулся в сторону.
— Бог не станет поражать молнией легкомысленную, недостойную женщину, — презрительно воскликнул он, — а мне некогда смотреть на эти комедии. Прошу ваше императорское высочество дозволить мне удалиться, — сказал он с торопливым поклоном великому князю и, не оборачиваясь более, стремительно вышел из грота.
Мария медленно выпрямилась, следя за ним безжизненными, неподвижными взорами.
— Ему следовало бы доверять мне, — промолвила она, — даже без моих слов, если бы он любил меня так, как я люблю его. Он не поверил моей клятве во имя Божие, этот человек умер для меня, Господи Боже мой, — прибавила девушка слабым голосом, раздавшимся как предсмертный вздох, — Ты дал мне любовь, Ты и отнял её... да будет прославлено имя Твоё!.. — Потом она устремила на графа Понятовского тот же неподвижный взгляд и произнесла: — Пусть Господь милостиво судит тех, которым я принесла в жертву своё счастье и свою жизнь, — и, спокойно повернувшись, скрылась за широким стволом столетнего дуба.