— Всё будет сделано, — воскликнул граф Шувалов, — я сейчас же отдам распоряжения, но всё же прежде всего нужно отпустить двор. Нам не следует допускать никакой огласки тяжёлого состояния здоровья её императорского величества, чтобы не подвергать опасности общественного спокойствия в империи. Необходимо абсолютное молчание, заклинаю вас, доктор, не допускать ни в ком и подозрений относительно настоящего положения императрицы.
Доктор гордо взглянул на него.
— Молчание — первый долг всякого врача, — ответил он, — а я, ваше сиятельство, никогда ещё не нарушал своего долга.
Граф Шувалов пожал его руку.
— Спасите императрицу, доктор, — воскликнул он. — И требуйте затем половины моего состояния!
На губах доктора заиграла лёгкая, едва уловимая, насмешливая улыбка.
— Я думаю, — возразил он, — что, если мне удастся спасти её императорское величество, вы и сами не поскупитесь вознаградить меня, хотя я никогда не желал вознаграждений и не буду также желать их, — гордо прибавил он, — я удовольствуюсь малым и имею более того, что мне надо.
Граф Шувалов насильно придал своему лицу сравнительно весёлое и беззаботное выражение и затем вышел в зал, где толпа царедворцев уже стала тесниться вокруг великого князя и великой княгини, головы которых в этот миг, казалось, светлее, чем когда-либо раньше, озарялись яркими лучами солнца будущности. Шувалов ударил жезлом о пол и, стараясь придать своему голосу лёгкий и спокойный тон, громко произнёс:
— Её императорское величество, наша всемилостивейшая императрица, вследствие усиленного напряжения во время продолжительной церемонии, подверглась совсем лёгкому припадку нервного расстройства. Её императорское величество не нуждается ни в чём, кроме абсолютного покоя, чтобы в течение нескольких дней совершенно оправиться. Поэтому государыня императрица изволила приказать мне от её имени отпустить общество. И вас также, ваши императорские высочества, — сказал он, склонившись перед Петром Фёдоровичем и Екатериной Алексеевной, — её императорское величество в состоянии настоящего утомления, в котором она находится, не может более принять и поэтому поручила мне передать вам, ваши императорские высочества, её приветствие и просить извинить её, что она не может проститься лично.
Екатерина Алексеевна выразила свою благодарность и попросила графа передать императрице её искреннейшие и сердечнейшие пожелания скорого выздоровления.
Пётр Фёдорович, в чертах лица которого трепетало горделивое возбуждение и в глазах которого искрился беспокойный огонёк, лишь едва кивнул головой, и граф Шувалов невольно потупил взор под его взглядом.
Придворные стали перешёптываться и медленно расходиться, причём большинство из них с исключительным усердием и особым выражением преданности попрощалось с великим князем и великою княгинею.
Когда граф Иван Иванович Шувалов возвратился в кабинет императрицы, Сен-Жермен проник за ним также туда и бросился к софе, на которой всё ещё без сознания лежала Елизавета Петровна.
— Ради Бога, — воскликнул он, — никаких средств, никаких бы то ни было медикаментов... всё может подействовать смертельно в этом кризисе! Прошу вас... предоставьте мне императрицу, я... один только я в состоянии вернуть её к жизни.
Доктор Бургав гордо выпрямился и, сверкая глазами, воскликнул:
— Тело её императорского величества в этот момент принадлежит мне. Я — её врач и с Божьей помощью спасу её, если вообще спасение возможно. Вы — не врач, вы чужой здесь! По какому праву требуете вы, чтобы в ваши руки вверили судьбу России!
Граф Сен-Жермен вполне уверенно и гордо встретил взгляд врача.
— По праву того, кто желает помочь и кто один лишь может помочь! — возразил он. — Один лишь я знаю, что происходит в настоящий момент в нервах и жилах государыни. Она вопреки моим настоятельным просьбам пила возбуждающие напитке, и тем самым в ней было вызвано совершенно обратное действие моего живительного эликсира. Один лишь я в состоянии, если это вообще ещё возможно, возбудить его настоящую силу, и если для вас действительно важна жизнь государыни, то позвольте мне взять на себя борьбу с этим таинственным кризисом.
— A-а, милостивый государь! — воскликнул доктор Бургав. — Вы давали её императорскому величеству какие-то таинственные эликсиры, производящие подобное действие! — продолжал он, указывая на слегка вздрагивающее тело императрицы. — Знаете ли вы, как это называется? Знаете ли вы, каким именем можно было бы назвать столь дерзкий риск?