В один из таких печальных, тихих и однообразных вечеров, когда доктор Бургав сидел, по обыкновению, у постели государыни, держа её руку в своей и не отрывая от её лица взора, в кабинете бокового флигеля собрались фельдмаршал Алексей Разумовский, его брат Кирилл, граф Иван Иванович Шувалов и его оба двоюродных брата — Пётр, и Александр. Лица всех были серьёзны и озабоченны.
— Друзья мои, — начал граф Алексей Григорьевич Разумовский, — каждую минуту может пробить наш час; доктор полагает, что приближается кризис, и не скрыл от меня своего опасения, что при истощённых силах императрицы исход этого кризиса может быть очень плачевным. Я думаю, что, если смерть призовёт к себе нашу повелительницу, осыпавшую нас своими милостями, мы могли бы скрыть это обстоятельство в течение нескольких дней; но долго это не могло бы удаться нам, потому что с её кончиной трудно было бы заставить всех камеристок хранить тайну и даже самого доктора, а употребить против них силу немыслимо. Таким образом мы должны быть каждую минуту готовы действовать, если не хотим отдаться со всем нашим положением, влиянием, состоянием и даже свободой в руки великого князя, ненавидящего нас и являющегося игрушкой в руках окружающих его, которые ненавидят нас ещё больше. Если вы хотите этого, то нам не остаётся больше ничего, как спокойно дожидаться смерти государыни и затем пасть к ногам нового императора.
— Никогда! — воскликнул граф Кирилл Разумовский.
— Никогда! — отозвались трое остальных.
— Тогда, — продолжал граф Алексей Разумовский, — мы должны действовать быстро и решительно, так как из верных источников мне известно от преданных мне офицеров, что Апраксин спешно вызван сюда со всей армией; а раз его победоносные войска будут к услугам наших врагов, наше положение станет нелёгким и даже опасным, так как народ несомненно примкнёт к войскам.
— Невозможно! — воскликнул фельдцейхмейстер Шувалов. — Апраксин возвращается сюда, без повеления? Он в виду неприятеля бросает своё место? Это же — измена!
— Без повеления? — спросил граф Алексей Разумовский. — Разве вы знаете, что у него нет повеления? Быть может, повеление в момент, когда государыня навек закрывает глаза, требует от него безусловного повиновения и не только оправдывает Апраксина, но делает его достойным высшей награды?
— Возможно ли это? — сказал граф Пётр Шувалов. — Неужели великий князь мог поступать так энергично, мог всё предвидеть?
— Не забудьте, — возразил граф Разумовский, — что им руководят его честолюбивая супруга и хитрый Бестужев; впрочем, раз мы раздумываем о том, как нам ограничить его власть, почему ему не принять мер к её защите?
— Ограничить его власть? — воскликнул граф Иван Иванович Шувалов. — Это принесло бы нам очень мало пользы, потому что из этого ничего не вышло бы, кроме постоянной борьбы, в которой в конце концов нам суждено будет пасть. Нам нечего останавливаться на полдороге: великий князь, который ненавидит нас и является орудием в руках наших врагов, никогда не должен стать императором.
— Как же это возможно? — спросил граф Алексей Разумовский, взглянув своим открытым взором на обер-камергера. — Он — законный наследник... Никогда я не дам своего согласия на убийство, никогда я не замараю своих рук преступлениями; они и без того без числа пятнают историю нашей страны!.. Единственное, о чём я думал, о чём я хочу думать, — это то, что в момент смерти императрицы мы овладеем великим князем и заставим его образовать регентство, куда войдут наши друзья, и возвратить сенату старые права контроля над правительством. Раз будет так, мы удержим власть в своих руках, употребим её на благо России, и наши враги не будут в состоянии вредить нам.