— Вы не видите ничего особенного? — удивился Негр Фёдорович, негодуя, что этот скромный, молчавший до сих пор молодой человек осмеливается противоречить ему. — Однако каждый из присутствующих мог последовать примеру поручика Шридмана, но ничего не сделал этого.
— В моём отечестве никто не решился бы пить за здоровье дамы из такой маленькой кружечки, — возразил Понятовский. — Для этого у нас существуют стаканы, по крайней мере в три раза больше.
— В три раза больше? — повторил великий князь. — Я этому никогда не поверю, пока не увижу собственными глазами.
— В этом не трудно убедиться, ваше высочество, — ответил Понятовский, — вам стоит только приказать лакеям наполнить для меня три такие кружки.
— Сейчас, сейчас! — воскликнул Пётр. — Шридман, не посрами чести голштинского офицера! Докажи этому господину, что поляку далеко до немца.
— Это — пустое для меня дело! — проговорил Шридман, пренебрежительно пожимая плечами, но в тис его голоса слышалась некоторая неуверенность. — Пусть и мне дадут три кружки; я во всяком случае, справлюсь с ними быстрее, чем польский граф.
Екатерина Алексеевна сначала с удивлением взглянула на графа Понятовского, а затем невольно с неудовольствием покачала головой.
— Предоставьте ему свободу действия, ваше высочество, — проговорил сэр Уильямс, наклоняясь к ней. — Я ручаюсь за него. Настоящий рыцарь должен всяким оружием бороться за честь своей дамы.
Когда пред графом Понятовским поставили три большие кружки, наполненные вином, он приподнялся и окинул всех сияющим взором.
— Я позволяю себе поднять свой стакан, — начал он звучным громким голосом, — за здоровье её императорского высочества великой княгини Екатерины Алексеевны — не только первой дамы за этим столом, но и во всем мире.
Граф почтительно поклонился великой княгине и поднёс к губам первый стакан.
— Не отставай, Шридман! — воскликнул Пётр Фёдорович. — Поддержи честь своей дамы.
Атлет тоже осушил свой стакан, и оба одновременно взялись за вторые кружки. Все присутствующие с напряжённым вниманием следили за ними. Шридман тяжело дышал. Отпив половину второй кружки, он должен был остановиться, чтобы перевести дыхание. А в это время граф Понятовский ставил уже на стол свою вторую кружку, совершенно пустую. Так же легко и быстро он выпил и третью и звучным, твёрдым голосом, свободно владея речью, воскликнул:
— Да здравствует её императорское высочество великая княгиня Екатерина Алексеевна!
С большим трудом отпил Шридман несколько глотков из своей третьей кружки, затем его лицо побагровело и он закашлялся. Тяжело опустившись на стул, он с видом отвращения оттолкнул от себя недопитую кружку.
Всё общество выражало одобрение графу Понятовскому, даже многие голштинские офицеры не могли скрыть восторг, несмотря на то что ненавидели супругу своего герцога.
Екатерина Алексеевна наклонила голову в знак благодарности и, вынув из стоявшей пред ней вазы с цветами полураспустившуюся розу, протянула её графу.
— Несмотря на такой необыкновенный турнир, я считаю себя обязанной вознаградить своего рыцаря! — проговорила она.
Участники ужина вторично выразили одобрение, даже великий князь зааплодировал. Он был так поражён способностью графа пить, что забыл об обиде, нанесённой его даме голштинским офицером.
Графиня Елизавета Воронцова гневно сжала губы и со злобой смотрела на Шридмана, который почти в бессознательном состоянии сидел на своём месте.
— Чёрт возьми, вот так штука! — воскликнул Пётр Фёдорович. — Я вижу, граф Понятовский, что мы умеете не только распевать оперные арии, но кое-что и получше. С этого вечера я буду с большим уважением относиться к двору его величества короля польского. Оставайтесь у меня! Шридману не мешает поучиться у вас, а мне недостаёт такого рыцаря, как ты. Мы с вами прекрасно сойдёмся.
— Я буду бесконечно счастлив, ваше высочество, гели вы позволите мне остаться подольше при вашем дворе, и постараюсь заслужить благосклонность вашего высочества и вашей августейшей супруги, — ответил граф.
— А я с удовольствием оставлю у ваших высочеств моего питомца, — вмешался в разговор сэр Уильямс, — так как убеждён, что он окажет мне честь своим поведением.
— В таком случае до свидания, граф, — сказала великая княгиня, поднимаясь с места и протягивая ругу Понятовскому, которую тот страстно прижал к своим губам. — Если мой муж ещё желает продолжать свою беседу, — прибавила она, — то ему придётся удовольствоваться мужским обществом, а мне и моим дамам пора отдохнуть.