- У меня нет ни приданого ни денег, но я тебе отдаюсь, ах, - она засмеялась.- Я выйду за тебя замуж. Видно было, что слова для нее немного значат. Ее чувства были мне понятны и не окрыляли, они как и Денис принадлежали другому году.
Я прошел в холл с каштанвыми стенами и невидимым потолком из-за недостаточной освещенности, кое где видны были в стенах светильники. Ко мне подскочил другой служащий в светло-коричневом фраке, но он здесь не смотрелся, и я на него не смотрел, тем более что он протянул меню предложений, где описаны были предложения. Первое – остаться здесь, второе – в номера, а третье – на пароходе. Меня это удивило, и я не мог ничего выбирать, а сказал про пароход. Надо же пароход. Я прошел на выход и увидел искрящийся пароход на воде. Рассмотреть пароход не было возможности, это был застывший салют в виде разноцветных лампочек. Кругом было темно, темнота еще усиливалась этим освещением. Я ступил на палубу из полированных досок и меня усадили за диковинный стол. Он состоял из двух частей, обе круглые, оттенком золота линиями по краям, верхний из вязи Хорезма, на нем в центре лежала из платины шкатулка с пузатыми краями, в ней лежали похожие на круассаны пирожные внутри с разными салатами. На нижнем стояли дополнительные явства в виде форм, без тарелок. Соединялись верхняя и нижняя часть четырьмя цилиндрическими палками, на концах с колесиками тоже под золото. Для удобства сидеть с двух сторон были вырезаны выемки в этих кругах. Я сел и не чувствовал дискомфорта. Стал пробовать круассаны, вкусно, но не наедаешься. Это хорошо. За соседними столами сидели люди, освещенные лампочками. Столов было всего четыре, пароход был небольшой. Он медленно бесшумно отчалил и пошел по искристой глади темной воды. Так мы плыли возможно полчаса, не получалось думать ни о чем. Пароход причалил к какой-то каменной пристани. Ко мне подошел служащий и сообщил, что надо сворачиваться, официантам надо еще все это убрать. Я подумал: надо бы взять пару круассанов…своей девушке, которой не было, и взял. Я вышел и стал подниматься по каменным ступеням в темноту, там стояли городские фонари. А на пароходе служащие собирали со столов. Место я не узнавал, но неожиданно появилась… моя девушка, мельком мы посмотрели друг на друга, не замечая деталей.
- Пойдем, - она взяла меня за руку и спешила вниз. Спускаюсь с ней, стоит у причала другой пароход, освещение небольшое, она к круглому столику на палубе. За столиком сидит мужчина, лет 38-40, увидал мою девушку, жестом предложил присесть за столик. Она не села, а прошла за другой столик. Мы сели.
- Как ты здесь оказалась? – спрашиваю ее.
Она посмотрела на меня.
- Мы же расстались? – спрашиваю ее.
- Здесь этого не было, здесь никто еще ничего не натворил с собой и другими, это прошлое, - сказала она, посмотрев мне в глаза.
Было действительно странно: ничего не хотелось сделать. Домой или куда-то еще не тянуло вовсе. По ощущениям и дома-то не было.
У меня иногда возникала идея написать образ Николая Мирликийского Чудотворца. Ну, а раз времени получалось немного больше, я решил его писать. Приобрел в монастыре иконную доску, разложил дома этюдник и краски и начал писать икону. Писал понемногу: смотрел, что надо писать, следовал за настроем, писал в отдохнувшем состоянии.
Однажды я ехал автостопом по стране. Остановился автобус, в котором оказались женщины и девушки в платочках. Я не стал уточнять в какое место они едут, а поехал с ними, сила выведет куда надо. Автобус приехал в город Никольский. Я согласился следовать вместе с другими. Устроились в гостинице. Я вечером лег спать. На следующее утро я проснулся как обычно рано и, подумав, что у меня еще есть время, ходил по освещенной Солнцем комнате со светлыми обоями. Комната выглядела хорошо, все было сравнительно новенькое. За занавеской окна увидел людей, которые быстро строились вдоль гостиницы в два ряда. Смотрю: и те с кем я сюда ехал в автобусе тоже строятся. Вбегает ко мне в комнату девушка в длинном платье и платке и говорит: Пошли! Я не стал одеваться, а обвязался белой простыней с голубыми мелкими снежинками и вышел за ней на солнечную улицу. Люди уже ушли, девушка, что заходила ко мне, быстро шла по мощеной темным камнем широкой улице, поднимающейся горбом вверх. Я за ней, она побежала и ее длинное платье моталось от движений. Я за ней в простыне. Подбегаю с замечательному храму. Это даже не церковь, а терракотового цвета собор, кирпичи уложены лесенкой вдоль покатой крыши. Красивый белый купол с крестом со встроенной звонницей с большим колоколом. Уютный Собор вызывал расположение. Но войти-то я не мог…в простыне. У Собора сидела светлая девушка с овальным лицом и смотрела вперед. Другие девушки в скромных, но вызывавших восхищение красотой исполнения нарядных светлых старорусских платьях кланялись ей, скоро проходя за ней в Собор по белым чистым каменным ступеням. Одну из них в розоватых одеждах я остановил, взяв за руку, и спросил: