- Нельзя ли получить какую-нибудь одежду, чтобы войти в храм?
Услышав вопрос, она откинулась назад как бы отстраняясь от задачи, но смотрев на меня сказала:
- Посмотрим, - и прошла в храм.
Я тоже открыл тяжелую деревянную резную дверь храма и вошел. Впереди перед собой я увидел площадку, несильно освещенную арочным проходом слева. Правее у площадки в белом платке на коленях сидела девочка лицом ко мне, а правее мимо нее двигалось много девушек, заполнявших арочный туннель из красноватого кирпича, те кто дальше были в нарядах сшитых из белых платков, а по центру из синих, идущих лентой вниз. На них были красноватые платочки вздернутые вверх. Они посмотрели на меня в простыне. Я был как бы выше их на возвышении площадки. Я решил, что могу к ним обратиться.
- Люди! Я искал Николая Мирликийского, я скитался в мыслях и хотел знания. Вы, я чувствую и вижу, его нашли.
От девушек исходила радость и веселье, они кланялись у выемки за девочкой и проходили куда-то за стенку в левую часть храма. Я увидел ту, у которой просил об одежде, но не сказал ей ничего. Слева в стене открылись двойные арочные деревянные двери и солнечный свет осветил невысокого старца в длинных белых прядях волос идущих по сторонам головы и с длинной белой бородой. Он был в белых одеждах и держал в руке деревянный посох. Он никак не был никакого духовного сана, как изображают его на современных иконах. Он был загорелый.
- Я Николай, - сказал он и мельком посмотрел на меня.
- Скольким людям Вы говорили о духовном. Среди них были и дураки. Я сколько ни говорил людям понятные им вещи, с которыми они соглашались, они не менялись.
- Когда человек просит помощи, он меняется и теряет многое неинтересное, что привело его к тупику, неразборчивым неясным мелким мыслям, - сказал Николай. От него чувствовалась сила и крепость.
Я не знал, что его еще спросить. Есть люди, которым интересно задавать вопросы, так как ты знаешь правильный ответ, а он может и знает правильный ответ, но не следует ему…почему?
Рассвет в окне будил яркостью, и Мейди проснулась, не задумываясь, что ждет ее сегодня. Ничего не обещавшие встречи вчерашнего не давали дороги оптимистическим знакомствам: где можно встретить человека, с которым будет интересно хотя бы год и, как всегда представляла, что встретит такого – это что, оптимизм? Она жила этим оптимизмом, не умела думать, как действовать для оптимистического завтра и выдержала бы она его? Поэтому впереди ее ждало опять именно это. Она встала, как обычно, не сделала зарядку, выпила чаю (она не утруждала себя заходами в магазины, это привносило тяжесть в ее жизнь, поэтому на столе было так же легко как и в ее желудке), и так незаметно начался день. Я к Саше не привязалась почему-то. Да, я его и не знаю. Он вызывает расположение и только. Несколько людей из моего окружения вызывают расположение, но я им не хочу открываться, да и было бы что открывать. Деньги важнее. Но с человеком с деньгами я бы тоже не хотела жить. Исключительное расположение возникало раньше и у других людей, у меня таких увлекающих чувств нет. Что такое он ценит и будет потом ценить во мне? У меня же ничего нет. Я делаю ошибку, а потом ее не исправляю, зачем? Интимность не дает близость и ценность. Правда, с предыдущим парнем они были более оживленными.
Теперь, как и раньше, ее выходной начинался с одиночества, потому что ее предыдущая история жизни не увлекла ее от основного понятия, которое ей дали родители. Она наперекор своей судьбе, решила поехать к ним. Ей удалось, как всегда быстро собрать удобный голубой рюкзак Altus и завести машину на ту скорость, которая ее не напрягала. Ее история выпускных экзаменов, еще по воспоминанию студенческих лет провоцировала собственную неприязнь к учебе, и учить жизни кого-то, а тем более получать знания от кого-то она не собиралась.
- Когда же будет завтра? – сказала она себе, и, нажимая на педаль газа автомобиля, она собралась в путешествие к людям, которых давно знала.