– Так ведь я тем более, – у меня с рождения были проблемы со сном. Я опять напомнила ей об этом.
При заходе в лес можно увидеть широкую протоптанную тропу. Мы пошли по ней, солнечные лучи начинали просачиваться сквозь листву. Потом появился звук журчащей воды. Мы решили снять и запихнуть в собранные с вечера рюкзаки тапки. «Бежим», тихо проговорила Лери. И мы рванули как сумасшедшие. Она уже была впереди. Добежав до речушки, зашла по колено.
– Теперь я уже не так уверенна в своём желании… – Нервно я проговорила, с небольшим опозданием заходя тихонько в речку.
– Да ладно, – так же нервно она ответила, слегка поёживаясь и переминаясь. – Нам же надо по-особенному провести нашу последнюю гулянку в юности, когда ещё не настала пора срочно зарабатывать на жи-изнь… – она начала перечислять, украшая речь пафосными словечками.
– Чего не прыгаешь? – Лери оторвалась от размышлений вслух. Она посмотрела на меня возмущённым взглядом, соответствующим тону её голоса. Хотела, чтобы я первая полностью зашла.
– Давай вместе, – предложила я. Холодная вода окутывала лодыжки мертвенной хваткой.
Её глаза блеснули. Вызов принят.
Раз, два, три…
Всё-таки мы полностью окунулись. Прямо в одежде. Первая секунда. Страшно, холодно, смешно, хочется визжать. Было жутко и не очень, но потом стало чертовски интересно, в кровь бросился адреналин. Вторая секунда. Не забывай про дыхалку. Но не набирать же сейчас воздух, блин, что дуришь, Аня. Соберись. Третья секунда. Надо выплывать. Так, вспоминай, где руки-ноги. Четвертая. Свобода! О, свет божеский! О-о, да. Где Лери?
– Блин, это было круто! – Громко произнесла я, когда смогла разлепить глаза и увидеть её.
– Согласна, абсолютно!! – Она была как заведённая. Глаза широко раскрыты, глубоко дышит. И я тоже. Обе – как на дыбах.
Вода была чистой и прозрачной. Кожа покрыта мурашками, и, будь в этот момент моя мама рядом, мы бы услышали весёлую реплику: «Гуси полетели», которую я слышу ещё с тех пор, как начали образовываться воспоминания. Она бы наверняка окунулась с нами. Ведь в кого я такая? Прошло секунд десять, и мы уже скакали с землистого берега снарядами обратно в воду, хохоча и распевая все знакомые песни. БОМБАРДИРОВКА!!! Кажись, мы весь лес тогда разбудили.
Ну и потом мы пошли по реке, двигаясь по мелководью. Ноги мёрзли, а спины потели под футболками и рюкзаками, дыхание заглушало журчание. Наконец, русло начало поворачивать вправо, что значило, что можно уже выходить. Мы направились к опушке леса, границе между деревьями и колосьями. Становилось всё светлее – ветвистая тень редела. Под ногами было всё меньше травы.
Перед нами расстелилось кукурузное поле. Солнце уже поднялось, освещая зелёное полотно.
– Сколько раз мы здесь бегали? Где-то пять точно, думаю, – попыталась я вспомнить.
– Не знаю, честно… М-м, дай подумать… – Она закрыла глаза и нахмурилась. – Слушай, наверное, примерно четыре – пять, как ты и сказала. – Мы ломали голову над тем, когда мы столько успели.
Ну ладно. Не важно. Мы пошли к полю, туда, в колосья, врезаясь в жёсткое, тяжёлое полотно кукурузы. Колосья блестели, и, получается, светло было и вверху, и внизу, и глаза нам было некуда деть. Стояла тишина, только ветер выл, а потом его перекрыли наши шорохи и топот.
– Может, в догонялки поиграем? А то последний игра так давно была, и не вспомнить.
– Давай. Кто водит? – Хоть нам и было по семнадцать – восемнадцать лет, от детских игр мы не отказывались. Она подошла ко мне. «Камень ножницы, бумага». Я проиграла, и она тут же рванула.
– Давай, догоняй! – Она по-злодейски засмеялась. Я судорожно вздохнула. – Ну, не тупи! – И она показала деловито на запястье в том месте, где должны быть часы. Хотя она их не носит.
И мы бегали и голосили, как оголтелые. Господи, вот как вспомню, понимаю, какие мы в тот день были шумные. Мы совсем про время забыли, и к реальности я вернулась, только когда зазвонил будильник. Лери сразу затихла, меня это даже разозлило. Среди гущ колосьев мы должны были отыскать друг друга, настраиваясь по звукам. Хотелось передумать, но для этого было поздно. Ноги были ватными. Стоит заметить, что это очень странное чувство – ватные ноги. По-настоящему я такое испытывала лишь дважды, в тот момент и однажды в лагере. Но те обстоятельства были уже слегка размыты.
Мы могли, правда, позвать друг друга, но никто этого так и не сделал. Не знаю, почему. Лишь когда я увидела её мелькнувшее лицо, я остановилась. Она затормозила, и поняла, в чем дело, рассмотрев моё выражение лица. Она выглядела подавленной и вместе с тем решительной. Два эти качества в союзе напоминали отчаяние.