Кто-то или что-то следовало за ним, не пыталось догнать, но и не отставало. Он кое как добрался до просвета в лесу. Впереди, перед ним выползал из-за огромной черной как смоль тучи серебряный диск луны. Неожиданно для себя Иван почувствовал, что тяжесть в его ногах куда-то ушла. Он не сумев затормозить, поскользнулся на мокрой земле и на полном ходу влетел в ивовые кусты.
Он встал отряхиваясь, огляделся. Перед ним простиралось поле с трех сторон окруженное лесом, пологим скатом спускавшееся вниз. Там, внизу, огороженный плетнем загон и несколько ветхих деревянных сараев с провалившимися крышами, по всей видимости не жилых. Недалеко от строений стояли в ряд огромные опоры с кучей кабелей, от одной к другой, от одной к другой они скрывались за предрассветным туманом там, впереди было видно лишь их острые верхушки, сверкающие красными проблесковыми огнями.
Иван шел, осторожно ступая по мокрой и скользкой траве склона. Воздух был холоден, чист и свеж, как будто первозданный, только что созданный он заставлял его поеживаться, бодрил.
Подобравшись совсем близко к строениям, Иван окончательно убедился, что это не что иное как ферма, только брошенная очень и очень давно. Несколько высоких и длинных ангаров с двускатными крышами, жилой двухэтажный дом, несколько сарайчиков и огромный проржавевший насквозь зияющий дырами грейдер. Покосившиеся строения уже давно потеряли свой первозданный вид, крыши на них были провалены до самого пола и висели только на честном слове, заходить в них было очень опасно. Доска сухо простонала и рассыпалась в мелкую мокрую труху, когда Иван попытался присесть на лавочку у одного из окончательно рухнувших сарайчиков. Тихо выругавшись, он посмотрел вдаль. За горизонтом уже вовсю полыхал рассвет.
Вокруг стояла звенящая тишина, ни насекомых, ни птиц, никакого либо другого малейшего движения способного разорвать эту однородную ткань пустого мира.
Вдруг, недалеко от него, со стороны полуразвалившегося грейдера внезапно стали доноситься шипящие, напоминающие шум настраиваемого радио звуки. Иван бросил окурок сигареты, растерев его ногой в еще мокрую от ливня землю и поспешил в этом направлении. Подходя к огромному ржавому исполину, он оглядел его. Грейдер был настоящим монстром, все его детали были настолько огромны, что казалось будто на нем, работали когда-то настоящие великаны. Но немного приглядевшись, он увидел спущенную, висящую на одной петле ветхую лестницу, которая вела в достаточно небольшую, примерно, как в обычном экскаваторе кабину. Через ее прогнившую обшивку виднелось совершенно обычное кресло. Шипение на минуту прекратилось, раздался резкий и неприятный звук фонящей электрогитары, за ним три глухих щелчка и женский голос сквозь помехи.
"В клетке у белки в горсти орешки, ... шшш
Два сладкие, один черный и горчит. ...шшш
Не выкидывай белка ничего из клетки, ...шшш
Путь им освети в ночной тиши ...шшш"
Приемник в высоченной кабине щелкнул и замолк. Иван со злости пнул по проржавевшему грейдеру, что-то громко лязгнуло и качнулось внутри, он быстро отскочил и немного прихрамывая поспешно отошел от машины.
- Что за чертовщина, сон... девушка... Наверное меня накачали наркотиками в этой чертовой психушке. Остается маленькая надежда, что все это дурацкий хмельной сон...
Говорил он вслух, но тут услышал, как с неистовой силой загудели провода вдали, огромными змеями струящиеся по высоченным опорам. Почему-то сердце в его груди застучало, Ивана накрыло волной страха. Он отчетливо ощутил приближение чего-то огромного, чего-то что он даже не понимает. По его спине пробежали мурашки.
Осторожно двигаясь и ступая как можно тише, он заглянул за край сарая в сторону леса, в котором его застала буря. От увиденного он застыл на месте. Лес, хоть и мрачный, но все же наполненный красками превратился в седой сухостой. Невероятно было то, что листья и колючки не опали с веток, а висели там же где и были, белые как мел, лес был мертв. Абсолютно белый, как и земля. От опушки к нему тихо и мерно спускалась белое ничто, превращая все на своем пути в мертвенно белую пустыню.
Позади раздался ужасный лязг и грохот.
Иван открыл глаза, его сердце неистово билось, он вдыхал воздух всей грудью и никак не мог надышаться.
Перед глазами все плыло, не было четких контуров и контрастных линий. Его немного подташнивало, состояние напоминало похмелье, если бы не ужасная боль, пробегающая тысячами микроскопических горящих насекомых, нестерпимым зудом по всей его коже.