- Господин хороший, в наших краях совсем житья нет простому люду, не ценится жизнь человеческая, если ты не из сословий. Хуже, чем к скотине относятся к нашему брату. Мне еще повезло повозкой править, а вот брата моего Никишку хозяин насмерть кнутом на заводе запорол.
Повисло молчание, колеса повозки скрипели, а лошади отмахивались от налетевшей мошкары изредка храпя. Иван смотрел на возницу с удивлением, а тот продолжал:
- Вы не подумайте господин, что я жалуюсь. Испокон веков уж повелось, служил простой люд и будет служить на благо хозяина, только вот так-то зачем? У него двое детишек осталось сиротами. Давно на свете живу, а в последние годы все хуже и хуже становится, ну да недолго и мне осталось.
Иван, ошарашенный рассказом, достал из кармана денежные знаки и подсел поближе к старику.
- Отец, на вот! Возьми! Помоги сиротам.
По сморщенному желтому заросшему бородой лицу старика предательски потекла, скупая слеза.
- Да что ты, милый!? Как можно! Премного благодарствую батюшка, заступник, кормилец!
Возница кинулся целовать ему руки, но Иван спешно отстранился.
- Отец, ты это брось. Все в порядке.
- Добрый господин, не знаю, как отблагодарить то тебя любушка! Возьми хоть табачку закурить, только сегодня на рынке взял. Не бог весть, но все же.
-Не откажусь.
- Покури-ка, отведи душу.
Старик подал ему сверток. Иван взял в руки полкилограммовый запечатанный в желтую хрустящую бумагу брикет с надписью: "Курительный табак", чуть ниже синий немного расплывшийся овальный штамп: "Монастырская артель"
- Отец, бумажки не найдется завернуть табачок то?
- Господин привык к папиросам? Давайте сюда, я вам трубочку набью, как раз есть новая не пользованная.
Старик достал из дорожного мешка трубку и приспособление, напоминающее крючок, поколдовав некоторое время он с чувством достоинства подал набитую табаком трубку Ивану.
Он под курился, сделал первую затяжку и закашлялся, табак был очень крепким и горьким.
- Эх, хорош табачок!
Воскликнул возница, затем замолчал и ждал пока Иван докурит.
- Странное место вы добрый господин для постоя выбрали!
- Это еще почему?
- А бордель там был, на днях закрыли его. Говорят, что человека там убили, да не простого - штабс-капитана конного полка. Сын епископа Лазорича горло ему куском стекла перерезал. Друг его - кадет пытался остановить, да не смог. Арестовали обоих, а заведение закрыли.
- Да, дела. А сейчас кто там проживает?
- Местные рыбачки говорят, что там теперь заправляет Лара, дочь графа Льва Соминского. Та еще история господин! Говорят, будто разорился он и продал свою дочь бригадиру кавалеристского корпуса за большую сумму. А она, Лара то, на весь город красотой известна была. В общем поигрался он с ней, а когда надоела отдал ее офицерам, уж что они с ней творили не известно, но выцвела, как смерть с косой стала. Однажды к бригадиру пришел человек и выкупил у него Лару. С тех пор и работала она в борделе том, но только не девицей, а танцевала и пела. Винк не продавал ее. Вот и говорят, будто оставил он ее управляющей там.
- Винк?
- Вы господин точно не местный! Карл Винк владелец сети антикварных магазинов! Один из самых известных и влиятельных людей в городе. Говорят, вхож в дом к самому губернатору.
Тем временем повозка подкатила к небольшому, но красивому белому особнячку с покатой крышей, фасад которого был обнесен кованой фигурной железной оградой, оплетённой зеленеющим вьюнком.
- Приехали господин
Иван вылез из повозки, пожал руку старику и попрощался. Как только он это сделал, повозка развернулась и быстро скрылась из виду подняв столб пыли. Из дверей дома вышла красивая молодая девушка в простом платье и оценивающе посмотрела на Ивана. Она поправила шаль легким, едва заметным движением и открыла перед ним дверь.
- Добрый день Иван Николаевич! Прошу проходи, нечего стоять на пороге, я как раз обед приготовила.
Иван вошел в просторную прихожую, где находилась раздевалка с номерками на вешалках и несколько добротных кожаных кресел.
- Проходи, проходи. Разденешься в зале.
Девушка открыла перед ним тяжелую дубовую створку двери. За ней располагался большой зал с двумя сценами, около десятка столиков и бар, заставленный бутылками. Тяжелые темные шторы с балдахинами на окнах были приоткрыты, лучи солнца разрезали полутемное пространство. За одним из столиков сидел длинноволосый, бородатый человек средних лет. Он был похож на монаха-послушника. Крепко сложенный высокий и сильный мужчина, его каштановые волосы опускались ниже плеч. Одет он был в серую рубаху и черный жилет. Увидев гостя, монах немедленно встал, подошел и подал руку