Между прочим, после Нового года в поселке объявился прежний хозяин Цезаря. С министром прилетел в Хетту. Оказывается, он и вправду был референтом… Пришел этот референт в Сельянинову, говорит:
— Отдай Цезаря!
— Твоя собачка, что ли? — спросил Петр.
— Моя! — говорит. — Я ее на вокзале, в аэропорту, оставил…
— Ну, раз оставил, значит, уж не твоя! — ответил Петр. — Друзей не оставляют…
— Так получилось, — говорит референт. — Мне в Москву надо было, на совещание… А справка из ветлечебницы просрочена… На самолет Цезаря не пускали, без справки…
— А из Москвы как Цезаря привез? — спросил Петр.
— На самолете… со справкой…
— Цезарю не справка нужна, а хозяин… А если ты хозяин, то хоть пешком иди до Москвы со своей собакой… Между прочим, Цезарь бы не бросил, если бы такое дело… Верный пес…
— Я знаю, что верный, — сказал референт. — Он как увидел меня, так визжать стал. Помнит хозяина…
— Я еще не кончил, — сказал Петр. — Быть хозяином — это прежде всего чувствовать ответственность… А какой из тебя хозяин?
— Может, за деньги вернешь? — спросил референт. — Я не поскуплюсь…
Петр же сказал резко:
— Я тоже не поскуплюсь! Могу взять билет до Москвы через Австралию!
— А почему через Австралию? — спросил референт.
— А потому что там, говорят, водится дикая собака динго… Ей хозяин не нужен — она дикая… А нормальной собаке нужен друг… Понятно я говорю? Опять же насчет визга. Цезарь как увидел тебя, так со страху завизжал и убежал на трассу. Видеть не хочет такого хозяина…
Референт этот побежал своему министру жаловаться. Мол, украл собачку. Петю начальство вызывало… Но бригадир там резко ответил. Мол, о чем разговор? В моей работе брак нашли? Газопровод прохудился? Шов некачественно заварен? А собака — это дело мое, личное… Цезаря не отдам!
Увольнения Петр Игнатьевич не боялся. С его руками в любую контору примут. Да и бригада бы потянулась за бригадиром при таком повороте… Так что не отдали Цезаря. Уехал референт ни с чем. Зря только жаловался министру. Да и министр, разобравшись в чем дело, только посмеялся над своим референтом…
А Цезарь до сих пор живет в поселке строителей. Трассу газопровода в шесть рядов строят. Только одну нитку сдадут, другую начинают. Так что Сельянинову и его бригаде дел надолго, не на один год. Работа у них напряженная… И каждый выходной бригада охотится на куропаток и зайцев. И эти выходные Цезарь превращает в праздники.
Когда на земле жили мамонты…
(Повесть)
— Давай поженимся! — сказал Ваня Гудков. — Думаю, что уже пора…
— Вань! Кто же так объясняется, — сказала Оля. — Никакой романтики…
— А как надо? — спросил Ваня, грустно поглядывая на окна молодежного общежития, где сейчас судачили, примеряли наряды, пили чай. Общежитие было девичье. В нем жила Оля, с которой Ваня мечтал создать семью.
— Надо вот так! — сказала Оля.
И Ваня увидел молодого джигита с букетом алых роз — на белом коне! Запела Алла Пугачева: «Миллион, миллион алых роз…» На всем скаку всадник спрыгивает с лошади — и протягивает Оле букет. Из окон, чуть не падая, свешиваются девицы. Они восхищены!
— Вот как надо, Ваня! — поучала девушка.
— И я бы так смог, если бы потренировался! — сказал Ваня, мысленно проиграв картину, которую нарисовала ему Оля.
— Где уж тебе! — с недоверием ответила она. — Ты же экспедитор, а не джигит…
— Да, — сказал Ваня. — Я вожу рыбу, мясо…
— А сам ты ни рыба ни мясо, — сказала Оля.
— А кто же я? — решил возмутиться Ваня.
— Экспедитор!
— Моя работа нужна людям! — гордо сказал Ваня.
— Нужна, — сказала Оля, сломав ветку сирени у крыльца. — Но уж очень неромантичная…
— Я к тебе на слоне приеду! — пробурчал Ваня.
Оля погладила Ваню по щеке веткой.
— Я тоже — романтик! — сказал Ваня, отстраняясь от цветочной ласки. — И природу люблю… Вот ты зря ветку сломала. Доставила природе боль!
— Извини, Ваня.
— Вот я никогда не ломаю зря сирени, — сказал Ваня. — Берегу и жалею все живое…
— Ты, Ваня, очень романтичен! — вздохнула Оля.