Всю дорогу мы с Лоа шли молча: говорить через противогазы можно, но не слишком удобно, да и любые слова сейчас мне казались непозволительной роскошью. Не в нашей ситуации тратить на них время и силы. Если бы я верила, то сейчас, наверное, мысленно читала какую-нибудь молитву с ветхих страниц семейной Библии. Но глупо просить чего-то у того, в чьем существовании и роли не до конца уверен. Поэтому, в голове, как единственная запись на замкнутой пленке, крутилось утвердительное, а не просящее предложение: «С ними все будет хорошо. С ними все будет хорошо»…
Наконец, громада старой церкви практически нависла над нами, еще раз убеждая меня в собственной слабости и ничтожности. Да уж, это вам не играть в «партизанов», устраивая мелкие подлянки, неспособные по-настоящему навредить Технобогам. И даже не вытаскивать кого-нибудь из-под обвалов, или оказывать медицинскую помощь тому, на кого напали крысы… Теперь мне нужно отыскать двоих людей буквально под носом у пришельцев. Вполне вероятно, что это всего лишь ловушка. Такой замысел совпадает с принципом мышления инопланетных стервятников: для них это веселье, для нас, людей — верная смерть.
В любом случае, поздно отступать назад. Вперед — вот единственное направление, которое сейчас для меня существует.
Стараясь ступать как можно тише и осторожней, и жестом призвав свою спутницу к тому же, я двинулась вокруг храма, вглядываясь в каждую мелочь. Зрение у меня острое… Но в первый момент, увидев маленькое девичье тельце в подранном снаряжении, я ринулась к нему, забыв обо всем, включая осторожность.
Над ней стояли две фигуры — темноволосый молодой мужчина и бледная девушка с черными как смоль волосами. Я в ужасе, будто крыса, попавшая в силки, застыла на месте. Правда, почти сразу поняла, что стоявшие передо мной не Технобоги, и вновь осмелев, уже приготовилась задать само собой разумеющиеся вопросы. Взгляды этой пары устремились куда-то за мою спину…
— Здравствуй, Лоа, — произнес мужчина, кривовато усмехнувшись. Девушка же рядом с ним лишь брезгливо поджала губы.
Глава 3
Я не помню, как звали этот маленький город,
Я не помню, в каком это было столетье…
— Хороший сегодня день, госпожа, — эти слова и первые лучи солнца, пробившиеся в щели между тяжелыми бархатными шторами, и разбудили ее.
— Да-да, — несколько рассеянно согласилась девушка. Позволив служанке заняться своей внешностью, инфанта могла вновь погрузиться в собственные размышления и тревоги. Но беспокоили юную принцессу вовсе не балы и кавалеры, что свойственно особам ее возраста и положения… Ее волновали сны и мысли, которые казались слишком странными и чужими, как будто… как будто некто специально вкладывал их в голову. К слову, во снах этот «некто» порой появлялся, но лишь смутной фигурой где-то вдалеке, исчезавшей, как только девушка делала попытку настичь ее.
Да и фон у грез являлся необычным — не могли эти картины быть порождением только ее воображения! Ну как, как инфанта могла придумать эти гигантские сооружения, уходившие крышами в стальную высоту небес — колоссы были во много десятков раз выше, чем храм в ее городе, между прочим, являющийся одним из самых значительных сооружений в стране, да и в мире тоже. А незнакомое солнце, напоминающее раскаленный уголь? Нет, определенно в странных образах имелся какой-то смысл, пока не постигнутый ей.
Разумеется, инфанта ни с кем не делилась своими сомнениями — ей ли не знать, что за этим могло последовать! Назовут либо ведьмой, либо одержимой, и тогда отец первым отправит дочь на костер, позабыв о родстве и любви! Нравы, царящие в их государстве, всегда пугали девушку, казались слишком варварскими и дикими. Но и эти мысли она, конечно, держала при себе. Значительная часть мира уже отказалась от зловещих обрядов сожжения неугодных, которые, правда, именовали «исполнением божьей воли». Однако на родине принцессы традициям продолжали неукоснительно следовать: слишком крепка была власть церковная, которая и держала всех, включая и самого правителя, в железном кулаке веры. К счастью, влияние и могущество позволяли стране не бояться «цивилизованных» соседей, что могли порушить их жестокие устои. Послы соседних государств, оказавшись здесь, старательно расхваливали красоты архитектуры и порядок, царивший на улицах, трусливо отводя взгляд от пугающих сооружений, как минимум одно из которых имелось на каждой площади. То были огромные обугленные столбы, от которых пахло не столько горелым деревом, сколько — обугленной плотью.
Больше всего принцессу пугали мысли о будущем — о том времени, когда ей самой придется занять престол; ведь тогда она уже не сможет молча смотреть на все эти ужасы, слышать крики тех, кто чем-то не угодил Богу и теперь сгорает на костре… А если она начнет спорить с церковью, пытаться отстаивать свои права на власть и управление государством, то непременно случится «роковая случайность», и народ станет оплакивать безвременную кончину юной королевы. Впрочем, вряд ли женщине вообще позволят взять государственный аппарат в свои руки — хотя, прецеденты в истории имелись, к слову, ее прабабка… но, учитывая то, что ее портретов нет в семейной галерее, а имя стараются не произносить, пример не самый удачный. Вероятней всего, девицу постараются сплавить замуж, как только она займет престол, а может, и раньше.
Из глубины собственных мыслей принцессы вывел острый укол иглы: служанка, застегивая на лифе платья брошь, случайно задела нежную девичью кожу. Инфанте показалось, что игла достигла самого ее сердца — именно показалось, ведь выступила лишь крошечная капелька крови, да и боль исчезла почти сразу же… Однако это незначительное событие поселило в душе девушки необъяснимую тревогу.
Неожиданно раздался звук труб — это могло значить только одно: прибытие нежданных, но значимых гостей. Не слушая извинений напуганной служанки, принцесса быстро обула легкие туфельки и бросилась прочь из комнаты, ведомая любопытством… и чем-то еще.
Я встревожено переводила взгляд с Лоа на… А, собственно, кто они? То, что с рыжей знакомы — уже ясно. И… Только теперь я поняла, что в их внешности заставило меня насторожиться и, прежде всего подумать о Технобогах. На лицах мужчины и женщины не было противогазов, которые должны защищать от уже не такого ядовитого, но сухого и колючего, практически непригодного для дыхания, воздуха. То есть, они либо были отчаянными безумцами, либо… Я сразу же вспомнила о самой Лоа и о том, в каком виде я увидела ее впервые. Ладно, черт с ними, со странностями. Сейчас есть вопросы первостепенной важности.
Встав между растерянной Лоа и загадочной парочкой, я приготовилась… ну, приготовилась, в общем. Потому как, прекрасно понимала, что знакомые и друзья — это два совершенно разных понятия. А пока что я несла ответственность за рыжую девушку, которая большую часть времени казалась сущим ребенком.
— Кто вы? — произнесла холодно, мучительно стараясь вспомнить, взяла ли какое-нибудь оружие, или в панике и спешке, забыла об этом.
Брюнет усмехался, прищурив ярко-голубые (совсем как у Лоа) глаза. Кстати, еще одна странность из той же серии, что и отсутствие противогаза: на поверхности без специальных затемненных очков днем находится невозможно, сожжешь себе все глаза и ослепнешь.
— Ну же, Лоа, представь нас друг другу, — произнес он, — А то твоя охранница вот-вот кинется на кого-нибудь.
— А слово «подруга» тебе незнакомо? — огрызнулась я и, не дав нашей общей знакомой и рта раскрыть, сказала, — Лоа не может говорить, так что вам придется самим объяснить, кто вы и что здесь делаете.
Говоря эти слова, я краем глаза покосилась на Нину, с облегчением заметив, что ребенок дышит. Однако она лежала слишком близко к тому нахалу и его молчаливой спутнице, чтобы я могла позволить себе какую-нибудь глупость. Возникла пугающая мысль: если эти люди потребуют отдать им Лоа в обмен на Нину… Как я смогу выбрать?