На севере города рос Лес
Лес за городом многие избегали днем и почти не посещали ночью. Лес был высоким, темным и пугающим своей тишиной, он словно запирал все звуки внутри, не показывая , что происходит у него внутри. Он послушно ждал гостей, раскрываясь перед ними всеми тропами, ведущими внутрь. Кого-то он одаривал чудесами и находками, которые хранились по домам в самых потаенных уголках, а кого-то поедал, как голодный зверь ест добычу. Лес разлегся на земле, уставившись на город, а город делал вид, что не замечал этого. Местные смельчаки бегали в Лес за сокровищами, которые порой кардинально меняли их жизнь. Но их было немного и становилось все меньше, так как Лес запирался изнутри с наступлением темноты и никто не мог выбраться из него до самого рассвета. Всю ночь за городом чернела густая ощетинившаяся тьма, поскрипывая и шелестя на ветру острыми ветвями. Если кто-то что-то получал в Лесу, то редко показывал это другим, потому что дар становился частью тебя, твоим благословением и твоим проклятьем. Сильвестр тоже никому не рассказывал о том, что нашел в Лесу. Он даже перестал упоминать о том, что когда-то там был. Ему повезло отыскать нужную тропу и выйти наружу до заката. Его друг же остался там. Сильвестру было пятнадцать, он был угловат, худощав и тих, и боялся чуть ли ни каждого. Он был нелюбим одноклассниками, колотившими его за школой время от времени, к нему цеплялись окружающие, замечая опущенные запуганные глаза, а единственного друга Пашку он потерял там, куда соваться было категорически запрещено. Вернувшись тем вечером домой, испуганный и измученный, он залез под одеяло и дрожал до самого рассвета, не смея вылезти. Ему казалось, что высуни он голову, то в темноте комнаты наткнется взглядом на друга, оставленного им на растерзание Лесу. Пашку не нашли. Родители пытали Сильвестра вопросами, но он только качал головой и делал вид, что не знал, куда его друг мог отправиться. В сторону Леса он даже не смотрел, но кожей чувствовал его присутствие и местоположение. Он знал, что вернувшись оттуда однажды, теперь всегда сможет найти дорогу назад. Из-за этого он отчаянней прятал голову в плечи, не смея показывать миру глаза, закрыв их длинной рваной челкой. Сильвестр не любил четверги. В четверг была сдвоенная физкультура, на которой над ним официально можно было насмехаться. Слишком тощий, слишком слабый, слишком нескладный. Смеялись все, а больше всех учитель физкультуры, огромный мужик с маленькой круглой головой, на которой едва умещались глаза, нос и рот. - Костицын! Что ты висишь, как мешок с картошкой?! Подтянись хоть раз, не позорься! - кричал он, пока Сильвестр неловко махал ногами, не в состоянии согнуть руки. - Давай, Сопля! - улюлюкали позади одноклассники. Сильвестр напрягся и бессильно упал на пол, вызвав громкий смех окружающих. - Неуд, Костицын, - учитель мазнул в журнале и вызвал следующего. Сильвестр встал, пропустив к турнику Василия, длинного краснолицего парня с тонкими, как от когтей, шрамами на правой щеке. Василий подпрыгнул и, ловко уцепившись, стал подтягиваться. Остальные хором считали. - ...пять, шесть, семь,.. - почему-то слышать это было нестерпимо. Сильвестр хотел незаметно улизнуть из спортзала, раз уж все равно завалил норматив. Но дорогу ему преградили Серый и Бык, два лучших друга Василия, неугомонно подтягивающегося позади. - Куда это ты собрался? Урок еще не закончился. Слабаки должны позориться до конца. Оба были выше и крепче Сильвестра: Серый слишком хорошо слажен для девятиклассника, Бык - слишком здоровый и толстый. Их троица во главе с Василием вечно к кому-нибудь цеплялась. К Сильвестру с Пашкой они лезли постоянно, не раз избивали, отнимая деньги, но после того, как сбегали в Лес, стали совсем невыносимы. Даже их приятели не всегда выдерживали то, что они творили. После Леса они будто с цепи сорвались, потеряв страх перед учителями и родителями, да и вообще любыми взрослыми, делали мерзкие порой вещи, словно пробуя границы дозволенного. И чем больше им сходило с рук, тем больше они себе позволяли. В понедельник, к примеру, они повесили на забор Марьи Ивановны несколько мертвых кошек, написав кровью множество ругательных слов. Марья Ивановна жила в небольшом покосившемся домике чуть ли не у самой границы Леса. Ее знали все в городе, она вместе с сыном Максом искала по утрам мертвецов, вызывая скорую и полицию. Вздернутые кошки выглядели как предостережение от тех, кто собирался в Лесу. Гадкое, жестокое послание единственному человеку, который осмеливался смотреть Лесу в лицо. Разумеется, никто не знал, кто развесил кошек. Все об этом говорили, порождая слухи один страшнее другого, но только и всего. Сильвестр же каким-то потусторонним чутьем ощутил причастность своих одноклассников. Он натянул на пальцы рукава толстовки, инстинктивно стараясь закрыться от нависших над ним парней. - Что это ты там прячешь? - Бык схватил его левую руку и резко стянул рукав, было слышно, как треснули швы. - Ого, какой шрамище! На предплечье Сельвестра выпукло белел длинный прямой шрам. Сельвестр попытался вырваться, но даже на миллиметр не смог двинуться от Быка. Тот завороженно смотрел на шрам, не ослабляя хватку. - Что ты там завис? Серый нагнулся, чтобы рассмотреть, на что уставился Бык, а затем больно схватил Сильвестра за руку. Стоило ему дотронуться до шрама, как его глаза недобро сверкнули. Он понял. Сильвестр задергался сильней, пытаясь вырваться. Нужно было бежать. Бежать как можно скорей и как можно дальше. Люди, побывавшие в Лесу, испытывали какое-то особенное удовольствие от погони за себе подобными. Загнать и уничтожить, разорвать на куски так, чтобы никто никогда не отыскал. А после забрать себе дар Леса, сделать его своим. Говорили, что любой, забрав чужой дар, становился сильней. Серый уставился в глаза Сильвестру и улыбнулся. От этой улыбки внутренности будто пережало. - ...тридцать три! - заревели сзади. Бык отвлекся, и Сильвестр смог вырваться. Он бросился к раздевалке, схватил вещи и, не переодеваясь, побежал к выходу. Сердце бешено колотилось о ребра, словно рвалось убежать вперед хозяина. Сильвестр не разбирал дороги, несся по мокрым улицам, усыпанными осенними листьями, петляя меж домов, в надежде запутать след. Ему казалось, что вся троица дышит ему в затылок и стоит сбавить темп - набросится, заломит руки и переломит хребет. Ему то слышались их смешки, то мелькали сбоку их злые блестящие глаза. С момента своей вылазки в Лес он молчал еще и потому, что его легко могли загнать такие же, как он. Получившие странные подарки, что-то оставившие взамен, поломанные изнутри люди. Лес ни для кого не проходил бесследно. В горле пересохло и каждый вздох отзывался болью. Ноги задеревенели, в глазах начинало темнеть. В какой-то момент вокруг заплясали черные точки и зазвенело в ушах, бежать больше не было сил. Сильвестр упал на скамейку у ближайшего подъезда и захрипел, приходя в себя. Вокруг было тихо, двор миролюбиво осыпался огненными хлопьями, пах недавним дождем и шелестел редкими шинами. Время от времени кто-то кричал и все снова затихало, город был занят своей жизнью и не замечал Сильвестра, с огромным усилием посадившего себя вертикально. Погони не было. По крайне мере, пока. Сильвестр знал большинство историй, ходивших вокруг Леса и прекрасно понимал, что из себя представляли трое его одноклассников. Они непременно захотят загнать его в Лес, откуда было не убежать, и где проявлялись их силы. Время на часах - без пяти два. Ему нужно где-то спрятаться до заката. Возле дома уже наверняка кто-то караулил, а двое других гуляли по округе, выискивая и вынюхивая. Сильвестр привел себя в порядок и встал. Сидеть все время на одном месте было опасно. Нужно было уйти максимально далеко от Леса, поэтому Сильвестр пошел в противоположную от того сторону. Осторожно, оглядываясь на каждом шагу, он шел все дальше на юг города. Густота пятиэтажек сменилась деревянными покосившимися домиками, а асфальт перешел в мокрую грязь. Город был маленьким, за пару-тройку часов можно было пересечь его полностью на своих двоих. Так что к четырем часам он оказался в зоне складов и уходящей за горизонт железной дороги. Сильвестр устало забился в щель между кирпичными стенами и уставился на клочок рельс, проглядывающий между зданий. Пахло мокрым камнем, листвой и каким-то дымом из ближайшего склада. Там стучали, кричали и что-то делали. Глаза слипались. Казалось, что ничего не было и не будет, и опасность преследования он сам себе выдумал. Могло быть, что Серый ничего не понял, так только показалось из-за освещения или чего-то подобного. Подумаешь, шрам... Он пытался представить, как все развернулось бы, будь Пашка рядом. Они были похожи, оба слабые и трусливые, но вместе не было так страшно. Вместе - и мир не кусался и не бросался на тебя на каждом шагу. В их дружбе каждый был поддержкой для другого. Сильвестр задремал, уткнувшись носом в рюкзак на коленях. Он не заметил, как рабочие стали расходиться, как закрылись склады и посерело небо. - Нашелся, Сопля! Его резко выдернули из сна две крепких руки. Швырнули на землю, заставив проехаться лицом по остывшей грязи. Сильвестр закашлялся. Попытался встать, но на спину сели сверху, накрепко придавив. - Хорошее место нашел, тут много запахов. Твой кое-как отыскали. Голову бесцеремонно подняли за волосы. Серый