— Ну?
Он не сразу ответил, придумывая уклончивое объяснение,
— Ну, как же дела, Эриксон? Что же ты мне ничего не отвечаешь?
И она осторожно дотронулась до него рукою, чтобы не запачкать краскою его воскресное платье.
У него вырвался именно тот ответ, которого он хотел избежать.
— Лес был продан раньше, — сказал он тихо, не подымая глаз.
Она отступила на шаг и присела у стола.
Эриксон обернулся к ней. Она плакала.
— Ну, что же делать? — сказал он. — Но мне перепадет кое-что. Я буду зимою рубить лес и перевозить его к морю.
Но Tea плакала так, что слезы текли у нее ручьями по лицу. Она встала, вытерла руки, крепко обняла мужа за шею и, рыдая, громко заголосила:
— О, Боже мой, Эриксон, о, Боже мой!
Одна зима проходила за другою. Эриксон не купил леса, но зарабатывал кое-что извозом. Он уже успел примириться со своею неудачей и мог спокойно рассказывать о ней, уверяя даже, что все устроилось к лучшему. А Тее случалось не раз быть побитою мужем, но она не принимала уже этого так близко к сердцу, как прежде. Она знала, что муж ее любит, притом, обыкновенно, он был очень добр к ней.