Это невозможно.
Он опять осмотрелся и начал медленно подыматься по крутой деревянной лестнице, которая вела на его мезонин. Здесь он сел на сундук и закурил трубку. Затем положил ее в сторону, разделся, лег и заснул глубоким сном рабочего, не думая о завтрашнем дне.
Прошло несколько лет; дни сменялись днями, жизнь протекала однообразно, тихо,казалось, о какой бы то ни было перемене нечего было и думать.
Карл-Август сгорбился, хотя ему было всего сорок лет. Его уже перестали звать по имени, а называли просто Эриксоном.
В течение всех этих лет он работал для других, и для него, казалось, не было никакой надежды на перемену к лучшему. Но жизнь открывает нам нередко новые горизонты тогда, когда мы меньше всего ожидаем этого и когда для нас, повидимому, нет дальше никакого ходу.
В один прекрасный день старый богатый крестьянин посватался к его невестке, все еще видной, красивой женщине, тридцати двух лет. Эриксон успел за это время кое-что скопить, лодку он уже давно продал, купил скоро инвентарь и перевел на себя аренду.
Тогда наступила для него новая жизнь. Он стоял, наконец, на своих ногах. Как ни поздно пришло для него это время, тем не менее, оно пришло, и Эриксон стал совершенно неузнаваем. Он сделался веселым, шутливым, даже болтливым; трудолюбивым и усердным он был всегда. Его рабочим стало легче жить на свете, потому что он смотрел теперь сквозь пальцы, когда они засыпали на работе или слишком долго засиживались за послеобеденным кофе.
Отношения его к Тильде давно прекратились. Она отправилась служить в другое место и уехала совсем отсюда. Вначале Эриксон писал ей и получил в ответ пару писем. Но мало-по-малу переписка сама собою прекратилась и, наконец, он узнал, что она вышла замуж.
Впрочем, он уже перестал о ней и думать. Как только она уехала, он понял, что между ними все кончено. И вот однажды он сделал предложение бывшей служанке своей невестки, получил ее согласие и, так как оба решили, что долго тянуть время незачем, женился на ней зимою, и все пошло по-прежнему, жизнь опять вошла в свою колею.
Tea была красивая, здоровая девушка, немного сутуловатая, высокого роста, с гибким, хорошо развитым станом, длинными руками, хорошенькою головкой и темносиними, мечтательными глазами. Рот у нее был маленький, с полными красными губками, а когда она улыбалась, на левой щеке ее показывалась прехорошенькая ямочка. Брови были черные, тонкие, дугою, лоб отрытый, белый, а над ним мягко и гладко лежали черные волосы. Она часто смеялась тихим, сдержанным смехом, подымая при этом застенчиво глаза и бросая взгляд, при котором многие мужчины чувствовали желание заключить ее в объятия. Она была трудолюбивая, работящая девушка, и Эррксон очень любил ее, если не пылкою, горячею любовью юных лет, то, во всяком случае, нежною, прочною привязанностью.
Tea родилась на одном из дальних морских островов. Плохо жилось ей в детстве. Родители ее были бедные, отец содержал семью рыбною ловлей, и Tea еще пятнадцатилетнею девочкой оставила родной дом и поступила в услужение к чужим. Она служила уже десять лет, сначала у купца в качестве няньки, без жалованья, затем у родных крестьян и, наконец, у Катрины, где она пробыла два года, прежде чем Эриксон женился на ней и из служанки сделал госпожой.
Новая жизнь началась для нее, когда она вступила в дом Эриксона в качестве хозяйки. Она любила Эриксона, хотя не такою любовью, о какой когда-то читала в книгах.
Требования ее от жизни были очень умеренны. Она мечтала иметь собственный хорошенький дом, который она старалась бы держать в наилучшем порядке, и выйти замуж за хорошего, честного малого, который был бы добр к ней и не слишком часто выпивал. Она желала иметь и детей, которых надеялась вывести в люди, но только не целую кучу, которые наполнили бы своим гамом весь дом. В этом отношении она вполне сходилась с мужем.
Первые месяцы Tea была чрезвычайно счастлива. Тихо и однообразно протекала ее жизнь в доме, а вне дома трудился Эриксон с рабочими, рубя дрова, подшивая лодки или убирая скотный двор. А когда пришла весна, снежные глыбы растаяли, все вокруг начало пробуждаться к жизни, зеленеть и цвести, рабочие выехали в поле пахать для посева, солнце засияло над холмами, поросшими дубняком, а ласточки защебетали над оживившейся землей, Tea с радостью заметила в себе перемену и, оставшись однажды наедине с мужем, сообщила ему, что к Рождеству семья их увеличится новым существом.
Это было в начале декабря. Уже несколько дней тому назад Эриксон говорил о необходимости очистить кровлю от снега. Теперь наступила оттепель; вода бежала ручьями с гор к морю и журчала в водосточных трубах крыши. Ветер снес снег с ветвей деревьев и, освобожденные от тяжести, ели и сосны протягивали на простор свои ветви, влажные и чистые, омытые водою, точно весною.