— Сейчас сожрут и снова примутся, — мрачно заметил Илья. — Неужели на всем корабле нет чего-нибудь потяжелее?
— У колдуна я видел золотой шар, — вспомнил Яромир. — Он должен быть тяжелым!
— Ну так тащи! — проворчал Муромец. — Видишь, эти архаровцы уже остатки подскребывают!
Яромир бросился в каюту чародея и вскоре вернулся с блестящим шаром. Шар оказался не таким уж и тяжелым, но если бросить его умелой рукой и вдобавок удачно попасть... Яромир протянул шар Илье Муромцу.
— Игрушка! — хмыкнул богатырь, подбрасывая шар на ладони. — Ладно, попробуем! А ты сбегай еще чего-нибудь поищи.
Однако далеко уйти Яромир не успел. Илья прицелился, швырнул шар в ближайшую крылатую лодку и...
На мгновение все заволокло дымом. А потом из этого дыма показался гигантский хвост.
— Что за чертовщина? — удивился Илья. — Впервые такое вижу!
— Да это же колдовство! — крикнул Добрыня. — Яромирка, ты чего учудил?!
— А я-то тут при чем? — пробормотал Яромир, с ужасом наблюдая, как вслед за хвостом из черного облака вынырнула громадная оскаленная морда и блестящие перепончатые крылья!
— Дракон! — прошептал Муромец. — Как есть — змей!
Между тем облако рассеялось, и глазам обороняющихся и нападающих предстал здоровенный дракон, черный и блестящий, как резиновая калоша. Дракон ревниво огляделся и громовым голосом осведомился:
— Енто хто на моего хозяина нападаить? Енто летуны нападають? А что я исделаю с летунами? А я их огнем пожгу!
Недолго думая дракон развернулся, трижды взмахнул прозрачными перепончатыми крыльями и выдохнул струю длинного белесого пламени. Три лодки вспыхнули сразу, остальные бросились врассыпную.
— Яволь, майн фюрер, разрешите доложить... — пророкотал дракон и уставился удивленным взглядом на Муромца. — А хде мой хозяин? А вы хто еся?
— Убег твой хозяин, — сказал Илья. — И тебе велел убираться! Сделал свое дело, и топай отсель! В смысле — лети!
— Так хозяина нету? — огорчился дракон. — Ну тогда я буду рвать и метать! Или нет. Сожгу я вас на фиг!
— Только попробуй, гад! — закричали хором богатыри, но дракон уже выпустил здоровенную огненную струю. Друзья едва успели пригнуться.
— Горим! — заверещал капитан и ринулся в капитанскую рубку. Летучий корабль заложил крутой вираж и быстро пошел на снижение. Дракон посмотрел, похабно ухмыльнулся и полетел прочь.
— Что будем делать? — Илья почесал в затылке. — Сейчас, братцы, как грохнемся!
— Мокрое место останется, — согласился Добрыня. Попович тоже приуныл. Между тем корабль полыхал уже от кормы до носа.
— Братцы! — Яромир подбежал к борту, еще не охваченному огнем. — А под нами вода!
— А впереди скалы! — мрачно отозвался Добрыня.
— Дилемма! — воскликнул образованный Попович, воодушевляясь. — Что предпочтем? Сгореть, намокнуть или в лепешку расшибиться?
— Ишь, какой хитрый! — сказал Илья. — На что намекает! Не говорит, что утонуть, а, мол, намокнуть, и все тут! А я, например, плавать не умею!
— Умеешь, умеешь! — запротестовал Добрыня.
— Не умею! — заупрямился Илья.
— Ой, жжется! — закричал Яромир, сбивая с себя пламя.
— Ну коли так, ладно! — Илья вздохнул, примерился и сиганул за борт.
— Что? Куда? — Добрыня схватился за голову. — Вот человек! И пошутить уж нельзя! Эх, была не была! — воскликнул он и выпрыгнул следом за Ильей, придерживая шлем левой рукой, а меч на поясе правой. То же самое проделал и Попович. Яромир подбежал к борту и посмотрел вниз. Теперь от дыма, расплывшегося вокруг, ничего не было видно. Собравшись с духом, Яромир зажмурился и прыгнул следом за товарищами.
Приземление было неожиданным во всех отношениях. Пролетев несколько сажен, Яромир шмякнулся на что-то твердое и на некоторое время обалдел. Очнулся он оттого, что услышал голоса. Голоса были знакомые, но уж больно мрачные.
— А голова-то у него где? — произнес Муромец. — В грудь, что ли, вбило?
— А это что, не голова? — возразил Добрыня и легонько пнул по Яромирову шлему.
«Эй, ты чего дерешься?!» — хотел сказать Яромир, но не смог произнести ни слова. Шлем наделся аж до подбородка. Спасибо Поповичу: он все быстро понял и помог стащить изуродованный доспех.
— Так... — Илья строго посмотрел на Яромира, потом на Поповича. — А где обещанная вода? Кто говорил, что под нами море?
— Так было ж море! — растерянно произнес Яромир.
— Это об море я так звезданулся, что едва дух не вышибло? — проворчал Муромец. — Ты в следующий раз так не шути! Хорошо, хоть на песок упал, а если бы камни?
— Так я ж думал, что на самом деле вода! — расстроился Яромир. — Я ж волны увидел!
— Эх ты, дурья голова! — вздохнул Муромец. — Это ж пустыня! Она тоже вроде как волнами покрыта!
— Барханы называется! — подсказал Попович.
— А ты откуда знаешь? — подозрительно осведомился Добрыня. — Ты ж вроде в этих местах не бывал? Ась? Это, знаешь ли, наводит на мысли...
— Какие еще мысли? — разозлился Попович. — Сколько раз с кумарцами встречались, они про барханы много рассказывали, говорили, например, что они поют...
— Кто поет? Кумарцы? — сморщился Илья. — Ох, не люблю! Как кота за хвост тянут!
— Да не кумарцы, а барханы!
— Что ты со своими барханами пристал! — не выдержал Илья. — Всю плешь проел! Поют, не поют... А ты, Добрыня, чего воду мутишь?
— Я это... — Добрыня смутился, — подумал, может, Алешку-то подменили. Может, обкумарили и шпионом подсунули? Что-то умный больно!
— Кто умный? Кто умный? — возмутился Попович. — Это я-то умный?
— Да какой же ты умный, когда дурак дураком! — сказал Илья. — Да и ты, Добрынюшка, не умней! И я тоже хорош! Видел же, что внизу земля, а все одно — сиганул!
Яромир с нарастающим удивлением слушал этот странный разговор, пока до него не дошло.
— Братцы! Видать, мы точно в колдовские места попали, если стали спорить не из-за чего! Лучше перекусим, а?
— А вот это дело! — оживился Илья. — Что будем есть?
— Не знаю, — пожал плечами Яромир. — Найти надо...
— Тогда пошли искать!
Друзья поднялись на гребень высокого бархана и огляделись. Пейзаж не радовал. Кругом виднелась пустыня, покрытая однообразными волнами. Только далеко на востоке курился легкий дымок.
— Вот туда и пойдем! — решил Илья.
— Думаешь, там жилище? — засомневался Добрыня.
— Не-а! Там летучий корабль догорает. А на нем жратвы завались!
— Мясцо-то, небось, хорошо пропеклось! — мечтательно произнес Попович, сглатывая слюнку. — И не только мясцо! Там еще бочка икры осталась... я ее в угол загнал. Не всю же на ворога тратить!
— Тогда, отряд, слушай мою команду! — Илья сглотнул слюну и оскалился. — Становись! Смирно! Животы убрать! Кому сказал животы убрать? — гаркнул он и легонько хлопнул Добрыню по поясу.
— Это не живот, — устыдился Добрыня, — это брюшной пресс!
— Разговорчики в строю! Строй — священное место для сол... богатыря! Напра-во! Бегом марш! Яромирка, а ты куда повернул? Ну, богатырь! Не знаешь, где право, где лево? Догоняй!
Друзья резво потрусили туда, где тонкой струйкой завивался дымок. Солнце пекло неимоверно. Вскоре доспехи раскалились и стали прижигать кожу.
— Ветерка бы... — сквозь зубы проворчал Добрыня.
— Будет тебе ветерок! — мрачно пообещал Муромец. — А ну, наддай! С ветерком! Ускорились!
Четыре богатыря, поднимая тучи пыли, ломились через пустыню. Редкое пустынное зверье при виде несущегося локомотива разбегалось в стороны. А между тем дымок постепенно превращался в дымный столб, затем стало видно, что этот столб, как сумасшедший, крутится на месте, и что он вовсе не дымный, а песчаный и пылевой. Одним словом — вихрь.
— Так. Непонятка! — Муромец остановился и уставился на крутящийся столб. — Братцы, новое чудо природы! Ветра нет, а он вон как захреначивает!