По моему мнению, не следует замышлять крупные операции с большими целями на таких фронтах, как левое крыло Говорова, фронты Мерецкова и Тимошенко, а также правое крыло их ближайшего соседа. В своих предыдущих операциях они уже поглотили очень много сил и средств и добились результатов, далеко не оправдывающих затраты. Мне думается, что нужно искать больших решений там, где мы сможем наиболее продуктивно использовать свою громадную и богатейшую боевую технику всех видов. Тогда обойденные нами леса и болота будут взяты одной только угрозой окружения в крупных оперативных масштабах.
В современной войне, как никогда, кроме необходимых для победы сил и средств, кроме умения воевать, кроме желания наступать и разбить врага, еще нужно особенно внимательно учитывать возможности наиболее продуктивного использования нашей могучей техники на том или ином направлении.
Для обеспечения лучшего управления, для лучшей организации, увязки действий и взаимодействия на поле боя родов войск при прорыве обороны противника, особенно в ударных армиях, нужны корпусные управления. Командующему армией, совершающей прорыв, оснащенной большими средствами усиления, очень трудно организовать бой и управлять войсками в бою без корпусных управлений. Вообще, по моему мнению, наступило время, хотя бы на важнейших фронтах, поднять роль армий и создать побольше корпусных управлений. В то же время, может быть, стоит пойти на сокращение количества фронтов.
Крайнее беспокойство вызывает отсутствие нужных нам к весенне-летней кампании запасов самых ходовых снарядов и мин. Их расстреливают фронты, где по условиям лесисто-болотистой местности каждый убитый немец стоит тысячи снарядов и мин.
К лету же нам обязательно нужно иметь хотя бы небольшие запасы наиболее ходовых снарядов и мин".
Отправляя донесение, я рассчитывал, что в Москве посчитаются с моими соображениями. Однако, кроме положительного решения о восстановлении корпусных управлений, Ставкой ничего не было сделано.
Наступили оттепели, потекли талые воды. Дороги разбухли и стали непроезжими.
17 марта войска Северо-Западного фронта вышли на реку Радья и дальше продвинуться не смогли.
Неприятно было улетать с фронта, где хотя и был ликвидирован демянский "котел", но задача выполнена с весьма ограниченными результатами. Сколько раз мне вспоминались заманчивые, но неиспользованные оперативно-стратегические возможности на среднем Дону! Вот бы туда к 15-20 декабря 1942 года послать такие силы, как под Демянск, - туго пришлось бы Гитлеру и его компании!
Уже в Москве я ознакомился с приказом нового командующего Северо-Западным фронтом генерала И. С. Конева. В этом приказе были подведены итоги боевых действий, со всей прямотой вскрыты причины февральско-мартовских неудач фронта и намечены пути их устранения. Мне приказ понравился, особенно за то, что он ответственность за все недочеты в равной степени возлагал на общевойсковых и артиллерийских командиров. Этот документ безусловно сыграл большую роль в подготовке войск фронта к предстоящим наступательным операциям.
Опять воздушные тревоги
В Москве ждала напряженная работа.
Весной 1943 года активизировалась бомбардировочная авиация противника. Она стала производить ночные 360 налеты на промышленные объекты, находившиеся в нашем глубоком тылу. Я вспоминаю эти тревожные ночи. Вся система противовоздушной обороны страны проходила серьезный экзамен. Зенитчики и истребительная авиация ПВО действовали с большим напряжением, чтобы отбить вражеские воздушные налеты. Тем не менее, отдельным самолетам противника удавалось выходить на объекты и бомбить их. Так, в одну ночь в двух приволжских городах был нанесен значительный урон нашим заводам. Это было расценено в Ставке как слабость руководства противовоздушной обороной.
Кто-то предложил создать комитет ПВО. Предложение мгновенно было принято. Председателем назначили Маршала Советского Союза А. М. Василевского, в числе членов этого комитета оказались А. А. Новиков, я и другие. Комитет существовал недолго, он не смог в краткие сроки оказать какое-либо влияние на улучшение всей боевой деятельности ПВО. Воздушные налеты гитлеровцев продолжались, а комитет лишь заседал, регистрируя недостатки. Жаль было время переводить на пустые словопрения.
Как-то поздно вечером на моем столе зазвонил кремлевский телефон.
- Товарищ Воронов, Ставка только что приняла решение подчинить вам ПВО страны. Вашим заместителем будет Громадин. Вам ясно? Вопросов нет? Вот и хорошо.
Я продолжал держать трубку, но слышал только частые гудки.
"Как же так? - мучила мысль. - Принимать такое ответственное решение, даже не вызвав меня для предварительных переговоров? Почему выбор пал именно на меня? Не много ли взвалено на мои плечи?" Как командующий артиллерией я отвечал за очень важный участок. Ставка непрерывно направляла меня в качестве своего представителя на фронты. Мне поручены все дела по изобретательству и рационализации в наркомате обороны. А теперь на меня возложена новая огромная обязанность, которая требует четкого оперативного руководства. Я понимал, что мне придется за все неудачи ПВО нести личную ответственность в полном объеме.
На следующее утро у меня в кабинете уже были генерал М. С. Громадин, мой первый заместитель по войскам ПВО, и начальник главного штаба ПВО генерал Н. Н. Нагорный. Сразу всплыло множество организационных и оперативных вопросов. Мы прежде всего задумались над дальнейшим насыщением войск ПВО новейшей боевой техникой и обеспечением их кадрами. Мое счастье, что М. С. Громадин и Н. Н. Нагорный оказались хорошими заместителями, и я твердо полагался на них.
Мы работали дружно. Несмотря на многие трудности, дело шло не так уж плохо. Были разработаны важные мероприятия по улучшению противовоздушной обороны войск и страны, организации четкого взаимодействия истребительной авиации с зенитной артиллерией.
Конечно, пришлось немало волноваться. Каждая неудача войск ПВО приносила множество огорчений и неприятностей.
Однажды ночью противник совершил длительный ночной налет на станцию Дарница, восточнее Киева. Все средства противовоздушной обороны, прикрывавшие этот объект, были мобилизованы на борьбу с вражескими самолетами. Это была тревожная, бессонная ночь. Мне непрерывно докладывали о действиях зенитчиков и истребительной авиации ПВО. Гитлеровцы сбросили множество бомб, но наш урон был, в общем, невелик. В 9 часов 30 минут утра я получил об этом исчерпывающие донесения. Но через несколько минут вызвал к телефону нарком путей сообщения Л. М. Каганович и набросился на меня, угрожал привлечь к строгой ответственности за разгром противником Дарницы. Кажется, не было конца его ругательствам. В заключение Каганович сказал, что мне не поздоровится.
В тот же день меня вызвали в Ставку для докладу о ночном налете на Дарницу и наших потерях. Я сообщил, что в эту ночь на станции находилось около 50 железнодорожных составов, причем многие из них были с такими огнеопасными грузами, как боеприпасы, горючее и сено. Первая группа немецких самолетов сбросила бомбы на парк порожних вагонов, находившихся в некотором удалении от главных и запасных путей станции.
Начался пожар: загорелись вагоны и деревянные строения, расположенные неподалеку. Все последующие группы немецких самолетов, ориентируясь на пламя пожара, сбрасывали бомбы только на этот участок. Основные сооружения станции и транспорты с боеприпасами остались целыми и невредимыми - нам просто повезло. Зенитчики сбили за ночь пять самолетов противника. Я выразил удивление по поводу неправильных действий наркомата путей сообщения - нельзя допускать такой загрузки станций в ночное время да еще с ассортиментом легко воспламеняющихся грузов. Моим, докладом и предложениями все остались довольны, кроме тех, кто жаловался.
Второй случай произошел во время весьма напряженных перевозок на один из фронтов западного направления. Однажды рано утром наркомат путей сообщения и Генеральный штаб подняли шум по поводу того, что немецкая авиация ночью вывела из строя важный железнодорожный мост, поэтому движение оперативных эшелонов остановлено, их приходится направлять окружным путем. Штаб ПВО получил другие сведения: мост цел, никаких прямых попаданий в него не было, но по вине железнодорожников поезда через мост действительно не идут.