– Писаная! – пророкотал громила.
– А будешь дергаться – станешь ножом пописанная! – рявкнул Франт, когда Леськин каблук воткнулся прямиком ему в ногу. – Стой спокойно, а не то и эту юбку пошматую!
– Рятуйте! – вдруг пронзительно, изо всех сил заорала Леська. – Грабют! Караул!
– Тю, дурная! – искренне удивился Франт. – Ты ще в участок на меня пожалуйся. «Я с фабрики честно украла, а злой Франт отнял!» – пропищал он делано-девичьим, жеманным голоском.
– Карау…
– Петро, заткни ее! – раздраженно буркнул Франт, выворачивая подол Леськиной юбки.
Лапища громилы с тугим хлопком запечатала девчонке рот.
– Помогите-е-е! – Вопль подруги вдруг во всю глотку подхватила Марьянка.
– Еще одна самашедшая! Да что вы себе дума… – Франт осекся.
Шорох был совершенно не слышен. Лапы ступали бесшумно, лишь огромная тень медленно вползала в круг фонаря, горбатилась, хищно наваливаясь поверх квадратной тени Петра и длинной – Франта. Медленно, как на шарнирах, Франт повернул голову…
В паре шагов от них, у выхода в переулок, стоял громадный медведь.
Косматая туша перегородила проход – от одного края до другого. Отблески фонаря скользили по сбившейся, словно пыльной, кудлатой шерсти. Медведь медленно водил здоровенной, как чемодан, головой – с Петра на Франта и снова на Петра… Его утонувшие в шерсти маленькие глазки наливались кровавой яростью.
Слышно было, как за спиной у Франта судорожно, с подвыванием, выдохнула Марьянка… Раз, другой, и, с трудом выдавливая слова из ходящей ходуном груди, прохрипела:
– Пане… Ваш-благородь… Вас сам Бог послал!
И, стремительно вскочив, со всех ног ринулась прямиком к медведю.
– Фабричные мы, ваш-бродь, со смены ночной идем, а тут эти! – заверещала она, тыча пальцем попеременно то во Франта, то в Петра. – Грабить хотели, а может, чего похуже!
– Она все врет! – заорал в ответ Франт. – Сама воровка! Мы воровку пымали, ваш-бродь! Держи ее, Петро! – рявкнул он на отпустившего Леську Петра…
– Не слухайте его, ваш-бродь, мы девки честныя-я-я! Спаситя-яяя! – хватаясь за жесткую шерсть, прямо в ухо медведю взвизгнула Марьянка.
Медведь негромко, точно удивленно рыкнул… и начал подниматься на задние лапы. Он вырастал как огромная, кудлатая гора. Вздымался над Марьянкой, без страха глядящей в нависшую над ней медвежью башку. Пахнуло зверем из раззявленной пасти – Марьянка не поморщилась. Медведь положил когтистые лапы ей на плечи – и она шагнула навстречу, прямо в медвежьи объятия.
– Какой вы могучий, ваш-бродь! – В голосе ее зазвучали кокетливые нотки.
Широкие черные ноздри шевельнулись, втягивая запах запекшейся в углу ее рта крови.
Медведь снова рыкнул… и потянулся к лицу, будто намеревался ее поцеловать.
– Но, охальник! – Марьянка пошатнулась под тяжестью. – Пьяный, что ли? Пустить, ваш-бродь, что вы такое удумали, я девка честная. – Она попыталась отстраниться.
Маленькие глазки вспыхнули лютой яростью. Лежащие на плечах девушки когти вытянулись, пробивая ветхую кофтенку и с чвяканьем входя в человеческую плоть. Краткий, почти неощутимый миг Марьянка стояла неподвижно, только глаза ее распахивались все шире и шире да на лице застыло выражение абсолютного непонимания. Она лишь повернула голову, недоверчиво глядя на свою набухающую кровью кофту… И только потом страшно, пронзительно завизжала.
– Шо вы такое… Пусти девку, ваш-бродь, так не можно! – вдруг заорал Петро и кинулся к медведю. Вцепился в лапищу, потянул, точно собираясь оторвать ее от Марьянки…
Лапа мелькнула стремительно… Медвежьи когти вонзились Петру в грудь, в одно мгновение вскрывая до ребер. Хрипящий, захлебывающийся кровью громила отлетел в сторону. Ударился об стену, да так и замер с неестественно вывернутой шеей.
– Что стала, беги! – Франт схватил Леську за руку. Отнятый отрез развевался у него за спиной, точно крылья цвета крови, то и дело шлепая девчонку по лицу. Ее ноги заплетались, путаясь в подоле, но Франт все волок Леську вперед, не выпуская мокрой от пота ладошки. Только хрипел: – Беги, не останавливайся!
Тьма дрогнула, тускло сверкнули когти… и Франт точно переломился пополам, повиснув на медвежьей лапе.
Его пальцы медленно разжались, выпуская Леськину руку, кровь полилась изо рта. Ворованный отрез соскользнул с плеч на землю. Кап… кап… кап… сверху посыпались темные капли.
– Бе… ги… ду… ра… – с новым толчком крови выдохнул Франт. Его лицо с пузырящейся на губах темной пеной жутко белело во мраке.
Леська побежала. Скользнула мимо затаившейся во тьме громадной, остро пахнущей зверем туши и со всех ног дернула по улице. Оглянулась она всего один раз – в свете выкатившейся из-за туч луны увидела мокрую от крови медвежью морду. Медведь наклонился над Франтом – раздался пронзительный, не людской крик. А потом хрустнуло, чавкнуло… и крики смолкли. За спиной послышался мягкий топот громадных лап.