– Вы забываете, Лидия, что если вы изволите уже быть взрослой… – не глядя на нее, а продолжая размеренно, не сбиваясь, грести, бросил он, – то я младше вас на полтора года, и меня к развлечениям «взрослых» могут не допустить вовсе. Я не смогу танцевать с вами ни первую, ни третью… никакую кадриль!
Митя надеялся, прозвучало правильно: его отсутствие на первом балу Лидии – ее беда, а вовсе не его.
– Ох! – Лидия поднесла к губам затянутую в светлую перчатку руку. – Я… Я забыла! Вы… вы такой сильный… широкоплечий…
Митя стиснул рукояти весел, а лодка рванула по протоке с удвоенной скоростью. Ему прекрасно известно, что его фигура… далека от принятой ныне в свете тонкости и стройности, как у альвийских лордов. Почему, ну почему он пошел в плебейскую породу отца, а не в матушку? Сам Митя лицо матери почти не помнил, та умерла, едва ему исполнилось четыре года. Но на единственном портрете госпожа Меркулова, урожденная кровная княжна Белозерская, была аристократически хрупкой… ох, да простят Кровные Предки, откровенно тощей и угловатой. А достанься Мите матушкин длинный нос – оставалось бы только покончить с собой. Но у мужчин, у дядей и кузенов Белозерских, Кровная Порода выглядела весьма и весьма… Вот почему Митя не уродился таким же, отчего эта плебейская кряжистость, только усилившаяся от упорных занятий греблей… которые должны были открыть ему дорогу в петербургский Яхт-клуб на Большой Морской, а оттуда, как знать, и ко двору… а сгодились только уездных красавиц по протокам катать в этой… Он с отвращением оглядел морщащуюся под легким ветерком воду, сочную зелень камыша… в этой провинциальной пустыне!
– …Такой взрослый… – продолжала лепетать Лидия. – Я совершенно забыла, что на самом деле вы еще маленький-маленький мальчик… – Она захихикала. – Дитя! – И зашлась уж совершенно неприличным для барышни хохотом.
– Дитя? – вскричал Митя. – Ах, дитя! – И, бросив весла, метнулся на корму.
– Что вы делаете, что… А-ай! – Лодка качнулась, едва не черпнув бортом, просела, задирая нос, когда Митя почти рухнул рядом с Лидией. – Что…
Договорить он ей не дал, сгребая в охапку. Ее стан, перетянутый ярко-голубым шелковым поясом, был восхитительно мягким, в отличие от девиц, с которыми ему уже случалось целоваться на детских балах в Петербурге. Митя в ошеломлении сообразил, что на Лидии просто нет корсета, и… провинциальная жизнь сразу обрела прелесть! Он стиснул руки на талии Лидии так, что та испуганно пискнула, и впился губами в сладкие, пахнущие вишней губы.
– А-ах! – губы к губам выдохнула Лидия, и руки ее разжались, роняя проклятый зонт. Она судорожно вцепилась ему в плечи, точно боясь вывалиться из лодки, он увидел рядом, совсем близко, ее широко распахнутые васильковые глаза – и прижался к ее губам крепче, сильнее, глубже, до сорванного дыхания…
Выбившийся из косы золотой волосок пощекотал ему нос… и Митя выпустил девушку из объятий и отвернулся, будто пытаясь скрыть смущение. Внутри у него все дрожало. Ни один… ни один герой лорда Байрона не чихал барышне в лицо во время страстного лобзания! И Митя тоже не… не допустит! Вот! И он яростно зажал нос пальцами.
– А-ах! О-о-о! – томно протянули за спиной… и на плечо ему легла ручка в белой перчатке. – Ну же, Митя! Вы, конечно, не должны были этого делать, но… я вовсе не сержусь! Ну, повернитесь же ко мне, Митя!
Митя еще разок глубоко вздохнул. Чих был героически подавлен. И обернулся, впившись взглядом в розовые губки Лидии. Такие близкие-близкие…
– Ох, нет-нет, хватит! – Она стремительно закрыла лицо ладонями. – Клянусь, я больше никогда не стану называть вас ребенком! Я так вовсе не думаю… Посмотрите, что вы наделали! Что я скажу maman! – И она гневно указала на кружевной зонт, покачивающийся на воде рядом с ткнувшейся в камыши лодкой. – А если он уплывет?
– То вниз по течению будут знать, что здесь живет прекрасная девушка, – ответил Митя, кончиком весла пытаясь дотянуться до беглого зонта.
Внутри у него все пело. Поцелуй! Самый настоящий поцелуй, и объятие тоже самое настоящее, не те едва заметные прикосновения губ, что Лидия позволяла ему раньше! Та-дам-пара-пам!
– Были бы вы настоящим Кровным, а не только по вашей матушке-княжне… – капризно бросила Лидия. – Вы бы достали его просто так! – И она выразительно пошевелила пальцами, точно подманивая к себе зонт.
В другой раз Митя бы обиделся, но тут только усмехнулся. Сердце еще отчаянно колотилось в груди, а быстрые, украдкой, взгляды Лидии говорили, что ее нынешние дерзости – чтоб кавалер не зазнался и не подумал, будто она так уж им очарована. Очарована, конечно, провинциалка просто обязана увлечься им – элегантным столичным юношей, и… Получилось, в самом деле он ее поцеловал!