Шэнди и Скэнк оба узнали голос и пораженно смотрели, как Печальный Толстяк взбирается на трап. Он обмотался обрывком паруса, задрапировав парусиной торчавший из груди обломок реи, и двигался более медленно, чем обычно, но во всем остальном казался прежним: сильным, суровым и бесстрастным.
— Сожжете тело Харвуда позже. Я перевезу тебя на берег, Шэнди. Я хочу умереть на земле Ямайки.
Шэнди и Скэнк обменялись растерянными взглядами. Шэнди пожал плечами и кивнул.
— Ну, похоже, мне не понадобится гребец, Скэнк.
— Наоборот, Джек, понадобится, — возразил Скэнк. — Похоже, бокор Дэвиса останется на берегу, а сам ты обратно как доберешься, у тебя же все руки порезаны.
— Ну это будет завтра, что-нибудь придумаю. — Повернувшись к бокору и помня, что тот глух, Шэнди махнул рукой в сторону шлюпки, болтавшейся на талях над самой водой.
28
«Кармайкл» описал крутую дугу, ветер наполнил паруса, и не успел Печальный Толстяк сделать и пятидесяти гребков, как корабль скрылся за южным мысом. Шэнди поудобнее устроился на корме и, стараясь не смотреть на странно умиротворенное лицо бокора, наслаждался солнцем, пейзажем и ароматами, которые доносил бриз. Теперь, когда пиратский корабль скрылся из виду, они превратились в обычных людей, плывущих на лодке, хотя, конечно, стоило лишь кому-нибудь заглянуть под тогу Печального Толстяка, и любого могла взять оторопь. Шэнди имел все основания предполагать, что им удастся высадиться, не вызвав ничьих подозрений.
И даже когда из-за леса мачт и корпусов показался военный шлюп, сверкавший свежей краской и белоснежными в полуденном солнце новыми парусами, идущий им наперерез, Шэнди лишь вскользь подумал, что тот, видимо, направляется куда-то по своим делам. Только когда шлюп убрал паруса и закачался на волнах, преграждая путь, Шэнди заволновался. Он поймал взгляд Печального Толстяка и сумел дать тому понять, что впереди возникло неожиданное препятствие.
Печальный Толстяк оглянулся, кивнул и вынул весла из воды. Несколькими секундами позже шлюпка мягко ткнулась в борт шлюпа.
В окружении полудюжины моряков с пистолетами через леер перегнулся молоденький офицер.
— Не вы ли Джон Шанданьяк, также известный под именем Джека Шэнди? И знахарь по прозвищу Печальный Толстяк? — явно нервничая, осведомился он.
— Мы плывем на Ямайку, — перебил его бокор на середине фразы.
— С ним бесполезно разговаривать, — начал было Шэнди.
— Отвечайте на вопрос, — потребовал офицер.
— Да нет, черт побери! — выкрикнул Шэнди с отчаянием. — Я — Томас Хоббс, а это мой слуга — Лавиофан. Мы только...
— Горе тебе, воин Вавилона, — прогудел внезапно Печальный Толстяк, тыкая пальцем в офицера и выкатывая белки глаз. — Лев Иудеи втопчет в грязь смоковницу твою, плоды приносящую...
— Вы арестованы! — взвизгнул офицер, выхватывая пистолет. И бросил своим морякам: — Спуститься и проверить, нет ли оружия, и пленников на борт.
Моряк уставился на офицера:
— Есть. Только, простите, за что?
— За что? Ты же слышал, как он оскорбил меня! Он обозвал меня плутом!
— Все вовсе не так... — начал было Шэнди, но замолк, когда офицер направил дуло пистолета ему в лицо, и поднял руки и широко улыбнулся, краем рта прошептав глухому бокору: — Отлично придумано.
Моряки спустили веревочную лестницу, и Шэнди с Печальным Толстяком взобрались на палубу. Матросы продели веревку в причальное кольцо шлюпки и взяли ее на буксир. И когда двум пленникам связали руки, молоденький офицер провел их в крошечную каюту на нижней палубе. Печальному Толстяку пришлось согнуться чуть ли не вдвое, чтобы войти. Шэнди с беспокойством вспомнил другую каюту на военном корабле — корвете, захватившем «Дженни».
— Пленники, вас видели спускавшимися с пиратского судна «Восходящий Орфей». Мы получили донесение из колонии Нью-Провиденс о том, что Джон Шанданьяк и Печальный Толстяк покинули остров тринадцатого декабря, отплыв на Ямайку, с намерением встретиться с пиратом Улиссом Сегундо. Станете ли вы отрицать, что вы и есть вышепоименованные лица?
— Да, мы отрицаем это, — рявкнул Шэнди. — Я же сказал вам, кто мы такие. Что вы хотите с нами сделать?
— Доставим в тюрьму города, где вы будете ждать суда.
И словно чтобы подчеркнуть значение его слов, корабль вздрогнул, и шлюп с поднятыми парусами понесся к берегу.
— Обвинения, выдвинутые против вас, весьма серьезны, — добавил офицер укоризненно. — Я буду сильно удивлен, если вас не повесят.
Печальный Толстяк наклонился вперед, его голова маячила под самым потолком.