— Как же... черт побери... мы выбрались живыми?
Дэвис хмыкнул и махнул в сторону сидевшего на корточках Шэнди. Того била дрожь, скорее от шока, чем от мокрой одежды.
— Ты что, все еще не понял? Наш парень Шэнди втерся в доверие к капитану, заговорил ему зубы и, как только представился случай, пристрелил его.
В ошеломленной тишине, которая последовала вслед за этим заявлением, Шэнди отвернулся и стал глядеть назад, туда, где всякий раз, когда волна приподнимала корму «Дженни», еще виднелись на зеленых волнах обломки корвета.
Забыв об усталости, Скэнк пробрался на корму, перепрыгивая через трупы и лавируя между завалами.
— Правда?! — переспросил он голосом, внезапно осипшим от переполнявших его эмоций. — Все эти разговоры про то, что ты не один из нас, были комедиантством?
Шэнди вздохнул и пожал плечами, почувствовав, как от напряжения снова одеревенели его мускулы. «Вот теперь мне уже никуда не деться от этой жизни, — подумал он. — Моряки на тех двух шлюпках знают, кто я такой, и в глазах цивилизованного общества я теперь изгой навеки». Он повернулся и улыбнулся Скэнку.
— Правда, — сказал он. — И мне надо было так сыграть, чтобы и вас одурачить. Иначе вы бы мне все сорвали.
Скэнк озадаченно нахмурился:
— Но ведь ты же не притворялся, я был рядом, я видел.
— Я же тебе рассказывал, что когда-то несколько лет подряд работал в театре, помнишь или забыл? — с наигранной легкостью ответил Шэнди. — Да ты и сам видел, что Дэвиса доставили на борт связанным, верно? Так кто же перерезал веревки, капитан, что ли? А оружие кто принес?
— Черт, надо же! — пробормотал Скэнк, качая головой. — Ну ты, брат, хороший актер!
Дэвис, с прищуром следивший за Шэнди, рассмеялся.
— Да, что правда, то правда: актер из тебя отличный, Джек. — Его шатнуло, лицо покрылось испариной, и, тряхнув головой, он хрипло осведомился: — Бокор Ходжа, выжил он или нет?
После недолгих поисков, искромсанное тело бокора нашли наполовину свесившимся в трюм.
— Мертв, Фил, — сказал кто-то сквозь зубы.
— Что ж, отыщите тогда, где он прятал свои снадобья, и тащите сюда, ко мне, а заодно и тяжелораненых. — Дэвис повернулся к Шэнди и вполголоса пояснил: — Сушеная печень, копченое мясо да изюм — их постоянный рацион, особенно когда они имеют дело с серьезной магией. А мне пришлось сегодня изрядно выложиться. Эти духи огня были ненасытны.
— Да, видел. А почему печень, мясо и изюм?
— Представления не имею. Утверждают, что это делает десны красными, но у всех бокоров все равно белесые десны. — Дэвис вздохнул, помолчал и легонько хлопнул Шэнди по спине. — Совсем забыл. Там ром, где-то на носу. Мне он понадобится, чтобы пробудить духа-покровителя. Пора о ране позаботиться — да и ты, думаю, не против пропустить глоток-другой.
— О да! — с горячностью ответил Шэнди.
— Ходж выжил? — поинтересовался Дэвис у одного из пиратов.
— Нет, Фил, он получил пулю в живот, когда мы прыгали за борт, и пошел ко дну.
— Ладно, все равно я здесь. Держать курс на юго-запад! — приказал Дэвис приунывшей команде. — Тем, кто ранен слишком тяжело, чтобы работать, — чинить паруса, сращивать канаты. Нам придется плыть день и ночь, чтобы вовремя поспеть во Флориду.
— А, черт побери, Фил, — возразил старый поджарый пират. — «Дженни» слишком разбита. Никто нас не обвинит, если мы поворотим обратно на Нью-Провиденс.
Дэвис по-волчьи осклабился:
— С каких это пор нас стало заботить, кто чего скажет, а? «Кармайкл» — мой корабль, и я хочу его вернуть. Уверен, что Эд Тэтч скоро станет королем Вест-Индии, и когда все это утрясется, я хочу быть рядом. Плохо, что кое-кто из вас, стариков, еще помнит мирные корсарские деньки, потому что те времена безвозвратно миновали. Зарубите себе на носу: лето прошло, наступает сезон империи. Через несколько лет, вероятно, нигде в Карибском море нельзя будет тихо посиживать где-нибудь, греясь на солнышке, и поджаривать захваченную испанскую скотинку на костре. Грядет новый мир, нужно только протянуть руку и взять его, и мы — те самые, кто знает, как жить в нем, в этом новом мире, не притворяясь, будто это часть Англии, Франции или там Испании. И единственное, что нам может помешать, так это наша собственная лень.
— Ну, Фил! — отозвался пират, немало озадаченный цветистой тирадой. — Лениться я умею лучше всего.
Дэвис отмахнулся:
— Тогда выполняй приказы. Держись меня и будешь есть и пить до отвала, а погибнешь, так тогда тебе без разницы.