Глава 3.2. Тайные общества
О своей встрече с Николаем Павловичем подпоручик Ростовцев сообщил Оболенскому и Рылееву. Придя к Оболенскому, у которого в то время находился Рылеев, Ростовцев сказал: «Господа, я имею сильные подозрения, что вы намереваетесь действовать против правительства; дай Бог, чтобы подозрения эти были не основательны; но я исполнил долг свой. Я вчера был у великого князя. Все меры против возмущения будут приняты, и ваши покушения будут тщетны. Вас не знают; будьте верны своему долгу, и вы будете спасены!» Тут я им отдал и письмо, и разговор мой, и Рылеев зачал читать оные вслух. Оба они побледнели и чрезвычайно смешались. Но окончании чтения Оболенский сказал мне: «С чего ты взял, что мы хотим действовать? Ты употребил во зло мою доверенность и изменил моей к тебе дружбе. Великий князь знает наперечет всех нас, либералов, и мало-помалу искоренит нас; но ты должен погибнуть прежде всех и будешь первою жертвою!» Я: «Оболенский, ежели ты почитаешь себя вправе мстить мне, то отмщай теперь!» Рылеев бросился мне на шею и сказал: «Нет, Оболенский, Ростовцев не виноват, что различного с нами образа мыслей! Не спорю, что он изменил твоей доверенности; но какое право имел ты быть с ним излишне откровенным? Он действовал по долгу своей совести, жертвовал жизнию, идя к великому князю, вновь жертвует жизнию, придя к нам; ты должен обнять его, как благородного человека!» Оболенский обнял меня и сказал: «Да, я его обнимаю и желал бы задушить в моих объятиях!» (Я.И. Ростовцев. Отрывок из мой жизни 1825 и 1826 годов. Письмо к Оболенскому. Русский архив. 1873. Кн.1).
Этот инцидент в своих записках так передает член тайного общества, капитан-лейтенант Николай Бестужев:
«Наконец, 12 декабря в субботу явился у меня Рылеев. Вид у него был беспокойный. Он сообщил мне, что Оболенский выведал от Ростовцева, что сей последний имел разговор с Николаем, в котором объявил ему о умышленном заговоре, о намерениях воспользоваться расположением солдат и упрашивал его, для отвращения кровопролития, или отказаться от престола, или подождать цесаревича для формального и всенародного отказа.
<...>
— Оболенский заставил Ростовцева переписать, как письмо, писанное им до свидания, так и разговор с Николаем. Вот черновое положение того и другого, продолжал Рылеев: собственной руки Ростовцева. Прочти и скажи, что ты об этом думаешь?
Я прочитал. Там ничего не было упомянуто о существовании общества; не названо ни одного лица, но говорилось о намерении воспротивиться вступлению на престол Николаю; о могущем произойти кровопролитии.
<...>
И если бы сказано было что-нибудь более, нас, конечно, тайная полиция прибрала бы к рукам.
— Я тебе повторяю, что Николай сделает это. Опорная точка нашего заговора, есть верность присяги Константину и не желание присяги Николаю. Это намерение существует в войсках,и, конечно, тайная полиция о том известила Николая; но как он сам еще не уверен, точно ли откажется от престола брат его, следовательно арест людей, которые хотели остаться верными первой присяге, может показаться с дурной стороны Константину, ежели он задумает принять корону.
— И так, ты думаешь, что мы уже заявлены?
— Непременно, и будем взяты ежели не теперь, то после присяги.
— Что же, ты полагаешь, нужно делать?
— Не показывать этого письма никому и действовать: лучше быть взятыми на площади, нежили на постели. Пусть лучше узнают за кого мы погибнем, нежели будут удивляться, когда мы тайно исчезнем из общества, и никто не будет знать, где мы, и за что пропали.
Рылеев бросился к Бестужеву на шею.
— Я уверен был, — сказал он с сильным движением, — что это будет твое мнение. И так — с Богом! Судьба наша решена. К сомнениям нашим теперь, конечно прибавятся все препятствия. Но мы начнем. Я уверен, что погибнем, но пример останется» (Кондратий Федорович Рылеев : воспоминания Н. А. Бестужева. - Москва : Альциона, 1919).
В этот день вечером, на квартире у Рылеева, идейного вождя заговорщиков, рядом с Исаакиевской площадью, в доме Российско-Американской компании № 72 на левом берегу Мойки, было если не решающее собрание, то во всяком случае очень важное: на нем был принят некоторый план действий.
В основу плана, разработанного руководителями Северного общества, было положено решение вывести верные им полки на Сенатскую площадь после получения известия об отречении великого князя Константина Павловича и апеллировать к ложности сообщений об отказе цесаревича от престола. Планировалось в день присяги императору Николаю I заставить сенаторов издать манифест, составленный заговорщиками. Программу действий в манифесте предложил гвардейский полковник, князь Сергея Петровича Трубецкой, избранный члены тайного общества в первой декаде декабря будущим «диктатором». Диктаторство Трубецкого необходимо было только для осуществления переворота.