Но государь император еще щадил безумцев, и лишь при наступлении ночи, когда уже были вообще истощены все средства убеждения и самое воззвание преосвященного митрополита Серафима пренебрежено мятежниками, его величество наконец решился вопреки желанию сердца своего употребить силу. Вывезены пушки, и немногие выстрелы в несколько минут очистили площадь. Конница ударила на слабые остатки бунтовавших, преследуя и хватая их. Потом разосланы по всем улицам сильные дозоры, и в шесть часов вечера из всей толпы возмутившихся не было уже и двух человек вместе; они бросали оружие или сдавались в плен. В десять часов взято было дозорами более пятисот, кои скитались рассеянные; виновнейшие из офицеров пойманы и отведены в крепость. В шесть часов вечера государь возвратился во дворец, и молебствие по случаю восшествия его императорского величества на престол совершено в присутствии их величеств, всего двора и при великом стечении знатных особ. В городе уже было восстановлено повсеместное спокойствие.
Таковы были происшествия вчерашнего дня; будучи очевидцами оных, мы описали все обстоятельства с величайшею подробностию. Они, без сомнения, горестны для всех русских и должны были оставить скорбное чувство в душе государя императора. Но всяк, кто был свидетелем поступков нашего монарха в сей памятный день, его великодушного мужества, разительного, ничем не изменяемого хладнокровия, коему с восторгом дивятся все войска и опытнейшие вожди их; всяк, кто видел, с какою блистательною отважностию и успехом действовал августейший брат его, великий князь Михаил Павлович, наконец, всяк, кто размыслит, что мятежники, пробыв четыре часа на площади, в большую часть сего времени со всех сторон открытой, не нашли себе других пособников, кроме немногих пьяных солдат и немногих же людей из черни, также пьяных, и что из всех гвардейских полков ни один в целом составе, а лишь несколько рот двух полков и Морского экипажа могли быть обольщены или увлечены пагубным примером буйства, — тот, конечно, с благодарностию к промыслу признает, что в сем случае много и утешительного, что оный есть не иное что, как минутное испытание, которое будет служить лишь к ознаменованию истинного характера нации; непоколебимой верности величайшей без всякого сравнения части войск и общей преданности русских августейшему их законному монарху. Признание уже допрошенных важнейших преступников и добровольная явка главнейших зачинщиков, скорость, с коею бунтующие рассеялись при самых первых выстрелах, изъявления искреннего раскаяния солдат, кои сами возвращаются в казармы оплакивать свое минутное заблуждение, — все доказывает, что они были слепым орудием, что провозглашение имени цесаревича Константина Павловича и мнимая верность присяге, от коей его императорское высочество сам произвольным и непременным отречением своим разрешил всех, служили только покровом настоящему явному намерению замысливших сей бунт навлечь на Россию все бедствия безначалия.
Праведный суд вскоре совершится над преступными участниками бывших беспорядков. Помощию Неба, твердостию правительства они прекращены совершенно: ничто не нарушает спокойствия столицы, и войска, кои из предосторожности провели минувшую ночь на бивуаках близ дворца, возвратились в казармы.
Ныне поутру государь император объезжал все находившиеся при нем полки и, узнав, что рядовые Гвардейского экипажа изъявляют живейшее раскаяние, утверждают, что они были вовлечены в мятеж обманом, и уже в присутствии великого князя Михаила Павловича дали присягу в верности, дозволил сему батальону предстать перед него, даровал им великодушное прощение и возвратил знамя, коего по воле его императорского величества они были лишены вчера. Они со слезами славят милосердие монарха».
Также неизвестный автор написал в официальной реляции:
«Происшествия вчерашнего дня горестны для всех русских и должны были оставить скорбное чувство в душе государя императора. Но всяк, кто был свидетелем поступков нашего монарха в сей памятный день, его великодушного мужества, разительного, ничем неизменяемого хладнокровия, коему с восторгом дивятся все войска и опытнейшие вожди их; всяк , кто видел, с какою блистательною отважностью и успехом действовал августейший брат его, великий князь Михаил Павлович; наконец, всяк, кто размыслит, что мятежники, пробыв четыре часа на площади, в большую часть сего времени со всех сторон открытой, не нашли себе других пособников, кроме немногих пьяных солдат и немногих же людей из черни, также пьяных, и что из всех гвардейских полков ни один в целом составе, а лишь несколько рот двух полков и морского экипажа могли быть обольщены или увлечены пагубным примером буйства, — тот, конечно, с благодарностью к Промыслу признает, что в сем случае много и утешительного, что оный есть не иное что, как минутное испытание, которое будет служить лишь к ознаменованию истинного характера нации, непоколебимой верности величайшей без всякого сравнения части войск и общей преданности русских августейшему их законному монарху.
Признания уже допрошенных важнейших преступников и добровольная явка важнейших зачинщиков, скорость, скоею бунтующие рассеялись при самых первых выстрелах, изъявления искреннего раскаяния солдат, кои сами возвращаются в казармы оплакивать свое минутное заблуждение, все доказывает, что — все доказывает, что они были слепым орудием, что провозглашение имени цесаревича Константина Павловича и мнимая верность присяге, от коей его императорское высочество сам произвольным и непременным отречением своим разрешил всех, служили только покровом настоящему явному намерению зломысливших сей бунт навлечь на Россию в бедствия безначалия».
Впервые публично были названы «зачинщики сего неслыханного предприятия»: К. Ф. Рылеев, О. М. Сомов, О. В. Горский, П. Г. Каховский, Д. А. Щепин-Ростовский, А. А., М. А., Н. А. и П. А. Бестужевы, А. Н. Сутгоф, Н. А. Панов, Е. П. Оболенский, С. П. Трубецкой, А. О. Корнилович, А. И. Одоевский, И. И. Пущин, В. К. Кюхельбекер, Н. Р. Цебриков («…все они уже взяты и содержатся под арестом, кроме Кюхельбекера, который, вероятно, погиб во время дела»); там же сообщалось об аресте «находящихся под сильным сомнением» А. И. Якубовича, А. М. Булатова, А. П. Арбузова, Ф. Г. Вишневского, М. К. Кюхельбекера, П. Ф. Миллера, Б. А. Бодиско, М. И. Пущина, М. П. Малютина, А. А. Фока, А. Л. Кожевникова, А. П. Вадбольского.