<...>
Полковник Бурцов вместе с подполковником Комаровым привез Тульчинской управе известие о разрушении Союза благоденствия и должен был представить ей письменное сообщение от председателя Московского съезда. Но уже знав все по слухам, Пестель и Юшневский на предварительном совещании условились: во 1-х, не признавать общества разрушенным; во 2-х, воспользоваться сим случаем, чтобы удалить всех слабосердых, представя им опасности и трудности предприятия.
<...>
Сношения нового Петербургского, или Северного, союза с Южным, как показывают многие допрошенные, были довольно редки и почти всегда на словах; Думы боялись вверять письма даже сочленам своим, ибо оные могли по нечаянному случаю попасть в руки посторонних. Сии два общества не соглашались во многом, особенно же касательно своего внутреннего устройства; но имели одну цель — испровержение существующего порядка и в обоих уже занимались сочинением законов для преобразования России.
<...>
Действия сего тайного общества (Южного) уже не ограничивались умножением членов, оные с каждым днем принимали характер решительного заговора против власти законной, и скоро на совещаниях стали обнаруживаться в часто повторяемых предложениях злодейские, страшные умыслы. В Тульчинской думе первенствовал, как и прежде, полковник Пестель; его сочленом в оной и всегда согласным, хотя по наружности недеятельным, был Юшневский; от них зависели все составлявшие Южное общество...
<...>
В генваре 1823 года были в Киеве собраны начальства всех управ, Пестель, Юшневский, Василий Давыдов, князь Сергей Волконский, Муравьев и Бестужев-Рюмин; они читали отрывки пестелевой «Русской Правды», и сделан вопрос: при введении наших новых законов, как быть с императорскою фамилиею? «Истребить ее»,— сказал Пестель, с ним согласились Юшневский, Давыдов, Волконский, но Бестужев-Рюмин думал удовольствоваться смертью одного императора (прочих членов царственного дома предполагали, как показывает Пестель, вывезти за границу, употребив к тому кронштадтский флот); Сергей Муравьев на сей раз противился вообще их мнению, он не хотел цареубийства. Кончили тем, что хотя большинство голосов на стороне Пестеля... в 1824 Бестужев писал в Варшаву (сие письмо не доставлено князем Волконским), требуя смерти государя цесаревича Константина Павловича от членов тайного Польского общества, с коим он за несколько времени перед тем вступил в сношения и связи. Открытие сего Польского тайного общества и переговоры с ним принадлежат к замечательнейшим действиям Южной директории. Бестужев-Рюмин известил ее о существовании оного; ему же дано поручение сделать условия с поверенными сего общества, коего целью было отделение от России, независимость Польши в ее прежнем виде.
<...>
Условия вскоре сделаны Бестужевым-Рюминым, с одной стороны, а с другой — Крыжановским. Южное общество обещало признать независимость Польши, возвратить ей завоеванные области, еще не совсем слившиеся с Россией (qui ne sont pas encore Russificies), между прочими область Белостокскую, губернию Гродненскую, часть Виленской, Минской и Подольской с наблюдением, однако же, нужных для обороны выгод при постановлении новых границ, обещало покровитель ствовать в России полякам и стараться искоренять взаимную нелюбовь обеих наций, а общество Польское обязывалось употребить средства действительнейшие, какого б ни были они рода, чтобы препятствовать государю цесаревичу приехать в Россию, когда начнется революция, и с своей стороны, приступив з то же время к возмущению, идти на Литовский корпус, если он не пристанет к ним, обезоружить его и учредить в Польше республиканский образ правления.
<...>
Незадолго до сих странных сношений, в коих частные люди своевольно располагали достоянием Отечества и судьбою правительств и народов, Управа Васильковская, то есть Муравьев и Бестужев-Рюмин, замышляли начать мятежнические действия в 9-й дивизии, которая тогда была собрана в лагере при Бобруйске, ожидая прибытия покойного государя и вашего императорского величества. Они хотели (оба в том согласно признаются) в положенный день или ночь с помощью нескольких сообщников, одетых в мундиры солдат полка, коим начальствовал единомышленник их полковник Швейковский, овладеть государем и вашим величеством, также взять под стражу генерал-адъютанта барона Дибича, произвести бунт в лагере и, оставя гарнизон в крепости (которая, говорят они, могла в неудаче служить для них убежищем), идти на Москву, возмущая на пути и присоединяя к себе другие войска. Но, как известно уже вашему величеству и Комиссии неоднократно было замечено, все покушения и планы злоумышленников равно очевидно ознаменованы и нетерпеливостью страстей и ничтожностью средств, обманывая на сей счет друг друга по всегдашнему обыкновению в заговорах, они часто были сами ослеплены своими вымыслами и лишь в минуты, назначенные для совершения предприятия, узнавали свою слабость.