«Одним из пламеннейших, весьма естественных желаний императора Николая при вступлении его на престол было – чтобы при коронации в Москве присутствовал и великий князь Константин Павлович; но, давая только угадывать это желание, он не решался облечь его в форму просьбы и тем менее положительной воли. Князь Любецкий, в то время министр финансов Царства Польского, отважился сделать это за него.
«Отъезжая тогда в Варшаву, — рассказывал он мне впоследствии, — я при прощании с государем и при выраженном им желании увидаться скорее с братом осмелился сказать:
— Государь! Нужно, чтобы он приехал к коронации в Москву; надобно, чтобы тот, кто уступил вам корону, приехал возложить ее на вас в глазах России и Европы.
— Это вещь невозможная и невероятная.
— Она будет, государь!
— Во всяком случае, приехав в Варшаву, сходите поцеловать от меня ручки княгине Лович.
Я понял этот намек, — продолжал князь Любецкий, — и по приезде в Варшаву обратился прямо к княгине Лович. Сильное ее влияние убедило великого князя неожиданным своим приездом в Москву обрадовать государя и успокоить Россию». (Из «Записок» Модеста Андреевича Корфа).
Перед отъездом в Москву император Николай в своей переписке с цесаревичем Константином Павловичем осторожно намекал на счет своих задушевных желаний:
«Я надеюсь с Божиею помощью, — писал государь, — быть в Москве 22-го июля; и так, вы осведомлены о моих планах столько же, сколько я сам. Я не скрываю от вас, что я буду очень счастлив увидеть вас; если это возможно, я покоряюсь судьбе, раз очевидно такова воля Божия».
Находясь в Москве и не получая ответа император Николай перестал уже рассчитывать на возможность свидания с братом, как вдруг 14-го (26-го) августа, в 11 часов утра, цесаревич неожиданно подъехал в Кремле к дворцу, занимаемому государем.
Генерал-адъютант Бенкендорф, упоминая об этих событиях в своих записках, пишет:
«Церемония коронации была назначена на 22 августа. За два дня до этого к удивлению всех и к удовлетворению и к чести императорской семьи внезапно приехал великий князь Константин. Он спустился к императору, который вышел встретить своего старшего брата, того, кого он первый признал своим государем. Этот приезд великого князя стал ярким и публичным доказательством его подчинения новому государю и добровольного отречения от престола. В то же время он стал драгоценным свидетельством счастливой гармонии, которая на благо империи объединяла всех членной царствующего дома. Публика была в восторге, дипломатический корпус успокоился. Это присутствие на торжестве коронации великого князя Константина должно было придать ей еще больше торжественности и заслуживает внесения в анналы истории как единственный в своем роде и замечательный пример. Народ выразил ему свое удовлетворение единодушными восклицаниями, высокопоставленные лица и все присутствующие выказали ему самое глубокое уважение».
Цесаревич надеялся пробыть в Москве не долго, но расчеты его не оправдались, и ему пришлось прожить в столице до 22-го августа, дня, назначенного для коронования. До наступления этого торжества его развлекали разводами и маневрами, происходившими в окрестностях Москвы.
22-го августа 1826 года, состоялась наконец давно ожидаемая коронация императора Николая Павловича.
На коронационных торжествах присутствовало множество народа. Очевидец вспоминал:
«В пять часов утра, тихого и уже светлого от пышной розовой зари, спешили мы встать, одеться и ехать. Безветренный воздух дышал свежестию; ни малейшее облако не оттеняло чистого небесного свода, и скоро солнце присутствием своим украсило день достопамятный. Казалось, вся природа безмолвно ожидала торжества земли Русской. Но Москва радостным шумом представляла разительную противоположность с тишиною неба: на улицах, на площадях теснились несчетные толпы народа, гремели экипажи. На Ильинке уже нельзя было проехать: кареты спирались, одна за другою, и кто не хотел или не мог ждать, должен был пешком пробираться между людьми, лошадьми и колесами. Так пришлось и нам. Обширная Красная площадь подобилась волнующему морю: не сотни, а тысячи валили к стенам величественного Кремля. Входим внутрь его: и там уже, от Спасских ворот до Троицких и от Никольских до Тайницких, все наполнено, все кипит народом. Спешим к местам, назначенным для зрителей: полиция не успевает отбирать билеты; прилив увеличивается с минуты на минуту.