Была ли это чья-то рука? Она еще выше потянулась из кипящей пены, подалась в сторону, и на фоне черного уступа ясно обозначились четыре яростно растопыренных пальца.
Суеверный ужас покинул Уэйгалла. Там внизу находился человек, пытающийся выбраться из засасывающей воронки под Стридом; вне всякого сомнения, незнакомца снесло вниз лишь за пару секунд до его прибытия, возможно, когда он стоял спиной к потоку.
Он шагнул к краю уступа настолько близко, насколько позволяло его чувство опасности. Рука сжалась в кулак и потрясла им, словно посылая проклятья в лицо той силы, которая оставляет свои создания на волю непреложного закона природы – затем она снова разжалась и стала хвататься за всё вокруг, вытягиваясь вверх, всем своим видом крича о помощи, и крик этот, казалось, производил человеческий голос.
Уэйгалл бросился к ближнему дереву, отодрал ветку, потянув за нее со всей силой своих крепких рук, и мигом вернулся к Стриду. Рука, видневшаяся на том же месте, всё так же бешено жестикулировала: скорее всего, тело, уже наполовину затянутое в одну из страшных подземных пещер, застряло между валунами.
Уэйгалл спустился на нижний камень, уперся плечом в выступ, нагнулся и всунул ветку в тянувшуюся руку – та судорожно вцепилась в нее. Уэйгалл с силой потянул, чувствуя, как его ноги медленно поволокло к опасному обрыву. Первое усилие не дало результата, но со следующим рывком рука полностью вырвалась из воды. Кровь прихлынула к лицу Уэйгалла, он ничего не различал перед собой, – у него захватило дух от мысли, что Стрид затянул его в свой грохочущий водоворот. Затем водяная пыль рассеялась. Рука уже показалась над обрывом, но тело было по-прежнему скрыто пенными гребнями. Уэйгалл вгляделся расширенными от напряжения глазами. Отражение скудного звездного света блеснуло на причудливых запонках. Пальцы, хватавшиеся за ветку, также выглядели знакомыми.
Уэйгалл позабыл о скользких камнях и о жуткой смерти, поджидавшей его внизу, подойди он слишком близко к краю уступа. Он потянул со всей страстью воли и со всей мощью, на какую был способен. В его мозгу горячими вспышками закружились воспоминания, лихорадочно сменявшие друг друга, словно в сознании утопающего. Большинство лучших моментов его жизни, возвышенных или низменных, были тем или иным образом связаны с его другом.
Сценки из дней, проведенных в колледже, эпизоды из путешествий, где они намеренно искали приключений и не раз заслоняли друг друга перед лицом смерти, блаженные часы совместного наслаждения искусством, время, проведенное в поисках удовольствий, - всё это промелькнуло, словно частицы в быстро меняющихся картинках калейдоскопа. Уэйгалл бывал влюблен, но в эти секунды он бы с презрением отверг мысль о том, что когда-либо он любил хоть одну женщину больше, чем Уайата Гиффорда. Очаровательных женщин в мире имелось в избытке, но за все тридцать два года его жизни не нашлось никого, кроме Гиффорда, кто вызвал бы у него желание поддерживать тесные дружеские отношения.
Он рухнул ничком. Его запястья похрустывали от напряжения, кожа на руках была содрана. В пальцах, цепляющихся за ветку, по-прежнему чувствовалась жизнь. Внезапно что-то изменилось: рука развернулась, вырвав ветку из хватки Уэйгалла. Тело внизу, все еще охваченное облаком пены и водяной взвеси, высвободилось из ловушки и рванулось наружу. Уэйгалл заставил себя встать и, перепрыгивая с камня на камень, пошел вдоль реки. Он понял, что Гиффорд избежал опасности быть затянутым в подземные гроты, и течение, должно быть, несет его прямиком в тихую заводь.
Гиффорд плавал, как рыба, и мог продержаться без воздуха дольше, чем большинство пловцов. Если он пережил испытание Стридом, это был бы не первый случай, когда его спасли смелость и навыки выживания в воде.
Уэйгалл дошел до заводи. В ней плавал человек в вечернем костюме. Его лицо было повернуто в сторону выступавшего из воды валуна. Тело держалось на плаву за счет откинутой на валун руки. Разжавшаяся кисть безжизненно свисала с камня, отбрасывая бледное отражение на черную воду. Уэйгалл прошел по мелководью, поднял Гиффорда на руки и возвратился на берег. Положив тело на землю, он сбросил пиджак, чтобы дать движениям больше свободы во время искусственного дыхания. Он был рад секундной передышке. Искра доблестно поддерживаемой жизни, возможно, угасла в этой последней схватке. Он не осмеливался взглянуть в лицо друга или приложить ухо к его сердцу. Но времени на промедление не оставалось.
Он повернулся к лежащему рядом человеку, и в этот момент странные и неприятные ощущения заполонили его. Какую-то долю секунды он не сознавал их природу. Затем его зубы клацнули, некая сила развернула его ноги и вытянутые руки в сторону леса. Но он ринулся к телу, склонился над ним и заглянул в лицо. Лица не было.
«Ручей тот называют «Стрид»
Названья древней не сыскать
Стридом зовут его тысячи лет
И еще сто веков будут звать».