Встретились прямо в баре. Алекс не мог не заметить изменения, которые произошли со мной. Ну, во всяком случае, месячную щетину-бороду, так точно. Лицо его не дернулось, правда глаза-предатели выдали.
Взяли водки "Русский Стандарт", закуски разной.
- Бруда, мы не хотим терять тебя из основы, - говорит Алекс, наливая водку.
- Я понимаю, - смиренно киваю я.
- Ничего ты не понимаешь, - грустно вздыхает Алекс, - ты должен вернуться в фирму, ты вообще должен вернуться, - он делает ударение на последнем слове.
- Извини, теперь не знаю, ничего не знаю. Думал раньше, но видишь, как всe вышло, не думаю, что вам нужен этот старый вожак стаи, который всe чаще и чаще стал промахиваться. Акела промахнулся, вновь, - говорю я.
- Да ты о чeм? Ты нам нужен, твой задор нам необходим, возвращайся, нам не хватает лидера, - пытается переубедить меня Алекс.
- Да брось ты. Чувак, ты заменил меня полностью, с тобой фирма не потерпела ещe ни одного поражения в равном бою с оппонентами, твои слова о том, что я нужен, не более чем слова. И ты, и я об этом прекрасно знаем, - отвечаю я, и заливаю в рот полный стопарь водки.
Лучше напиться. Побыстрее.
- Тебе виднее, бруда, - вздыхает Алекс, - ты стоял у истоков, тебе всегда рады. В любой момент, помни.
- Спасибо, чувак, - говорю я, - время все расставит по своим местам.
- За тебя, Факер, - говорит Алекс, поднимая стопку водки.
- За тебя, бруда, и твоих парней, - киваю я.
- За нас! - Алекс хлопает меня по плечу.
- За вас, чувак, за тех, кто в обойме, - я выпиваю не закусывая.
Алекс звонил еще, пытался вытащить меня. Развеяться, как он говорил. Я же отнекивался. Уходил от встречи. Слишком больно для меня…слишком больно для него видеть меня таким…другим…совсем другим.
Вода в чайнике закипела. Я бросил на дно большой красной чашки ложку растворимого кофе, две ложки сахара. Налил кипяток, разбавил молоком и пошел в гостиную.
На полу валяются пустые пивные бутылки и коробки из-под еды из китайского ресторанчик, который находился неподалеку, и доставлял свой хавчик на дом.
Я падаю в кресло, беру пульт ТиВи. Тупо щелкаю каналы и пью свой кофе с молоком.
Звонит телефон.
Алекс? Мама? Интересно, когда я в последний раз разговаривал с ней? Когда звонил ей? Когда она звонила мне?
Нехотя, я беру трубку.
- Да, - говорю я.
- Факер? - далекий загробный голос.
- Да? - тяжело спрашиваю я.
- Это я, Стомп, - отвечает голос.
- А, привет, не узнал тебя, - облегченно говорю я.
Одной загадкой стало меньше.
- Нам надо встретиться, - говорит Стомп.
- Извини, никак не могу, - отвечаю я, и уже собираюсь бросить трубку.
- Факер, это очень серьезно, - хнычет Стомп.
- У меня нет денег, чтобы одолжить тебе, - говорю я со всей возможной жесткостью, на которую только способен в состояние едва дышащей амебы.
- Дело не в деньгах, - выдыхает Стомп.
У него отдышка.
- Да, а в чем же? - столь необычный ход событий оживляет во мне небольшой интерес.
- Это касается нас, - говорит Стомп.
- Нас? - переспрашиваю я, допивая одним глотком свой кофе с молоком.
- Меня, тебя…, - говорит Стомп.
- Неужели? - я ставлю пустую чашку на пол.
- Алекса, - договаривает Стомп.
Алекса? Этот урод не имеет ничего общего с ним!
- Что стряслось? - говорю я.
Я не слышу, как дрожит мой голос. Я не чувствую, как ладонь, сжимающая телефонную трубку становиться влажной.
- Это не телефонный разговор, - говорит Стомп… …и он бросает трубку. Черт побери! Какая находчивость! Понятное дело, я набираю его номер. Считаю гудки. Десять, одиннадцать. Чертом урод отключил телефон. Как такому мудаку могло прийти такое в голову?!
Я устало кладу трубку на пол и откидываюсь на спинку кресла. Некоторое время смотрю в потолок. В углу паук свил паутину. Надо бы убрать.
Черт бы тебя побрал, мудила ты чертов! Я поднимаюсь с кресла, натягиваю джинсы Levis, сбрасываю олимпийку и нахожу реглан Burberry. Зашнуровываю высокие ботинки Clarks. На улице - мокрый снег. Подворачиваю джинсы, какая, блядь, проницательность. Надеваю клетчатое пальто Burberry и такую же кепку.
Ботинки - 150 баксов, джинсы - 100, реглан - 500, пальто - 1000, кепка - 80. На мне одето шмотья почти на две штуки зеленых. В нашей стране большинство людей столько за год не зарабатывают. И, тем не менее, они более счастливы, чем такой пафосный урод, как я.
Я кладу в карман, рядом с капой, мобильный телефон. Запираю на замок дверь и покидаю квартиру.
Выхожу на улицу. С неба летят хлопья мокрого снега. Март, блядь! Поднимаю высокий воротник пальто и быстро иду в сторону шоссе, ловлю первую попавшуюся машину. Называю адрес.
- Нет, мне не по пути, - говорит усатый водитель в опущенное стекло.
- Десять баксов, - отвечаю я.
- Садись, - водитель открывает мне дверцу.
Подъезжаем к дому Стомпа. Я расплачиваюсь и быстро поднимаюсь по зассаной гопами лестнице.
Я был у Стомпа всего два раза. Честное слово, возвращаться в такую квартирку не особо хочется. Типичная обитель типичного торчка.
Долго звоню в оббитую потрескавшимся дерматином дверь, пока не слышу его шаркающие шаги.
- Привет, Факер, - отворяет дверь Стомп, и пропускает меня во внутрь.
Слава богам, что он не протянул мне руку для приветствия. Даже у такого опустившегося существа как я, это вызовет лишь омерзение и сострадание к человеческой природе.
Сколько я не видел Стомпа? Несколько месяцев, это точно.
Он изменился. Ширка окончательно доконала его: черные круги под глазами, обвисшие плечи, желтая кожа. Кажется, он лишился нескольких зубов.
Запах. Хм, я уже начинаю привыкать.
- Будешь чай? - спрашивает Стомп, проходя в единственную жилую комнату.
- Нет, - слишком поспешно отвечаю я.
В комнате лишь платяной шкаф, ТиВи, раскладной стол, два деревянных стула и кровать… Он, наверное, только что с нее встал: желтая, коричневая простыня…короче…
- Присаживайся, - Стомп показывает мне на стул, сам же падает на кровать.
Я сажусь и в ожидание смотрю на него.
- Нам надо поговорить, - после некоторой паузы бормочет Стомп.
Голос тихий.
- Я, собственно, ради этого сюда и приперся, мудила ты чертов, - зло говорю я.
- Не сердись, Факер, - вздыхает Стомп.
- Проехали, что стряслось-то, - спрашиваю я.
Внутри меня все холодеет от неприятного предчувствия.
- Факер, вы тогда правда трахнули с Алексом на хор Алину? - спрашивает Стомп.
- При чем тут это? - по спине текут горошины холодного пота.
- Я трахал Алину, - начинает причитать Стомп и он, бля, он плачет.
- Ты трахал Алину…, давно? - спрашиваю я.
- Давно, год назад…, - стонет Стомп.
- И что?! - ору я, - ты, сука, вызвал меня только для того, чтобы сказать это.
- Факер, ты пользовался резиной? - спрашивает Стомп.
- Какого хуя? - спрашиваю я.
У меня появляется едва преодолимое желание вскочить и некисло надавать уроду пиздюлей.
Мой голос дрожит. Пользовался ли я? Не помню… Какая на хуй резина, если мы все трое были готовые… мы бля были под всем… это была групповуха… святой господи…
- У меня СПИД, - говорит Стомп тихо.
- Да, ну? - спрашиваю я.
Внутри все оборвалось.
- Уже давно, - шепчет Стомп, - я уже ухожу, друг.
- Как давно? - я пристально смотрю на него.
- Я же говорю, это все, два года, три…, чертова ширка, - плачет Стомп.
- Ты же пользовался резиной, тогда? - спрашиваю я.
Стомп не отвечает. Он лежит закрыв глаза. Мне не нужен ответ.
Почему-то, я думаю про Алекс: фирма, ребята, все такое…надежды, блядь, чертовы надежды.
А еще…Бэкс? Кто еще?
- Может, все же, я приготовлю чай, друг? - спрашивает Стомп.
Все как в тумане. Я - вне реальности. Я вижу себя со стороны.
Факер берет со стола, стоящего возле кровати, тяжелую лампу и начинает наносить равномерные удары по голове Стомпа. Бедняга что-то кричит, пытается закрыться руками. Очередной удар приходится ему между глаз. Слышен неприятный глухой хруст. Факер отбрасывает окровавленную лампу в сторону и тихо уходит, закрывая за собой дверь квартиры. Он спускается по лестнице, застегивает пальто на несколько пуговиц.