- Дерьма не предлагаю, - ответил Бэкс.
Молчим.
- Скучно как-то, - говорит Бэкс, что-то намекает, урод.
- Ага, - я уже слабо соображаю…кокс, выпивка, трава…легли друг на друга…
- Потрахаться бы, - лыбитцца Бэкс.
- Бери Алинку, - спокойно говорю я.
- Ты что, Факер, ты серьезно? - Бэкс несколько удивлен.
- Как никогда, - отвечаю я.
Мы возвращаемся в комнату.
- Уже поздно, - Бэкс смотрит на часы, - не пора ли нам ложиться спать.
- Сейчас я расстелю, - говорит Алина.
Короче, она и Бэкс залазят на диван, Стомпа мы садим в кресло, Алинка ложится на раскладушке, нам же с Юлей стелят на полу.
Мне совсем хреново. Я иду в туалет и долго блюю. Блядь. Потом, захожу в ванную комнату, чищу зубы и полощу рот какой-то жидкостью с мятным вкусом. Возвращаюсь в комнату.
Ира, кажется, спит. Стомп скрючился в кресле и непонятно, бодрствует он, или уже, бля, подох окончательно.
На диване Бэкс уже оседлал Алинку. Придурки не стесняются и ведут себя очень громко. Сучка стонет…
Очистив желудок, я почувствовал себя лучше и мой дружок в трусах ожил.
Я залез под одеяло к Юле.
- Эй, ты спишь? - спросил я.
- Да, - тихо ответила Юля.
- Да, бля, не гони, - я бесцеремонно запустил руки ей под футболку. Упругая грудь, мягкое детское тело. Член чуть ли не рвет трусы.
- Факер, отьебись, - тихо говорит Юля.
- Бля, Юль, ты чего? - обиженно спрашиваю я.
- Ты мудак, бля, я не хочу, отвали, - зло говорит Юля и поворачивается на другой бок.
- Ну, и пошла ты на хуй, - обиженно отвечаю я.
Лежу на спине, смотрю в потолок, а рядом трахаются Бэкс и Алина.
- Эй, люди, вам третий не нужен? - жалобно спрашиваю я.
Надо мной свисает голова Алины.
- Извини, малыш, но сегодня ты наказан, - говорит она и возвращается к Бэксу.
- Ну, и пошли вы все, - я поворачиваюсь на бок и через некоторое время засыпаю. 14 Февраля. (Лэдди и Марина) В день всех влюбленных мы с Маринкой отправились гулять. Встретились уже вечером около ее дома, и на улице смеркалось. А взял бутылку пива, а Марина бутылку дикой гадости "водка+сок", которая, почему-то, так нравится девушкам.
В общем-то, мы планировали добраться до центра и отпраздновать этот день в каком-нибудь баре, тем более, что деньги у меня были.
Нам захотелось прогуляться, и мы пошли к одной из самых дальних автобусных остановок. Я чувствовал себя по-настоящему классно, давненько не было по-настоящему праздничного настроения. В отношении шмотья тоже оторвался как мог: мой прикид выдержан в стиле "милитари", только не надо думать, что я напялил дешевые берцы и камуфляж из какого-нибудь ублюдочного магазина, ориентированного на ебанутых на военщине придурков. Все намного тоньше. Купленные на распродаже "Rifle" из зеленого вельвета с карманами на бедрах, зеленая рубашка "Mexx", откровенно говоря, тоже с распродажи, футболка с Че, привезенная пару лет назад из Амстердама, и черный "Мартинсы" с темно-синим отливом. На репе черная кепка, из отдела уцененных товаров одного из германских супермаркетов, надетая задом наперед. Я люблю ходить по распродажам и уцененкам, и дело не в том, что меня жаба душит или нет лэвэ, просто в таких местах всегда можно найти реальный эксклюзив, такой, что отвалившие за шмотье вчетверо больше будут пускать слюни и выяснять, где я нашел такой крутой бутик.
Впрочем, хватит об этом. По дороге мне встретился Стомп. Чувак стоял возле телефонной будки и рылся в карманах.
- Подожди, Марин, я сейчас, - сказал я, и подошел к Стомпу.
- Привет, чувак, - я хлопнул его по плечу.
- А-а-а, здоров, мелочи не будет…мне…это…позвонить, - промямлил Стомп.
Судя по его зрачкам, он всячески наслаждался благами наркотической независимости. Стомп посмотрел на Маринку так, будто, хотел оттрахать ее глазами. Меня это несколько задело.
- Все, хорош пялиться, - попросил я.
- Симпотная герла, - ухмылялся мудак.
- Спасибо. Запоминай получше, будет что вспомнить, когда решишь подрочить в ванной, - улыбнулся я.
- А ты не заревнуешь? - оскалился Стомп.
- Да разве мне для друга жалко?
Мы поржали, я дал мудиле пару монет, и мы разошлись.
К счастью, Маринка разговора не услышала.
В потухающем небе призывно светился значок мужского отделения сортира, в котором знатоки американской культуры немедленно распознают фирменный символ "МакДональдса". Мне хотелось жрать, а Марина истосковалась по молочному коктейлю, в общем, мы решили зайти. Народу было порядочно.
Чем меня всегда поражал Мак, так это тем, что в него слетались на огонек самые занудные семьи города.
Зашуганные дети осторожно грызли остывшие гамбургеры под аккомпанемент родительских наставлений, как именно следует вести себя в приличном месте. Предки тоже как на подбор: такое ощущение, что они вступили в брак исключительно от отчаяния. С такой внешностью и темпераментом найти сексуального партнера посимпатичнее, наверное, невозможно. Прикалывало представлять, как эти люди занимаются сексом. Картина вырисовывается настолько унылая, что я невольно вспоминаю болотных жаб, на много часов застывающих в сосредоточенном и неподвижном совокуплении. Наверное, поэтому они сами похожи на жаб.
Маринка отвалила в туалет, а я, в пику всей этой публике развернул огромный, дорогущий бутерброд, плюхнулся на отдельно стоящий стул и принялся жрать его, запивая купленным в соседнем ларьке пивом. На претензию молодого прыщавого сотрудника этой тошниловки, что, мол, у нас пиво не пьют, а отослал его…нет, не туда, а к статье Конституции, гарантирующей мне свободное перемещение по всей территории страны, будь я с пивом или без такового.
- Тогда я вынужден позвать менеджера, - этот ублюдок начал звереть от своей беспомощности, но выйти за рамки профессиональной этики ему мешал страх остаться без премии.
- Зови. А я напишу в жалобную книгу, что ко мне приставал сотрудник-извращенец, - я посмотрел на его рожу, но был разочарован, корпоративная структура оставляет от человека лишь шелуху, полностью вытравливая личность, - вот что, когда моя девушка вернется из туалета, а встану с этого стула и уйду. Кстати, ты знаешь, зачем нужна девушка? - его глаза светились мелочной блядской злобой, ему страшно что-то мне сделать, но если меня привяжут к стулу, он ногтями сдерет с меня кожу, - так вот, я уйду, а пока отвали.
Я откусил от бутерброда последний кусок и положил его на мусорный бак. Маринка действительно уже возвращалась. Мы направились к выходу, оставив бедолагу стоять посреди зала. Сейчас он пойдет к братьям по корпорации жаловаться на отвратительно некультурных клиентов.
Однако отойти от Мака далеко нам не удалось. Перед нами нарисовались трое хачиков. Классические отморозки, уже пьяные и агрессивные. Их заводила смотрел мне прямо в глаза. Одет по классической моде турецкого Armani: дешевые спортивные штаны, лакированные ботинки, кожаная куртка и некогда белая рубашка в пидерастичных рюшечках.
- Сюшяй, братн, сигарэткю дай.
- Нет у меня, - отрезал я, чувствуя, как злость во мне просто таки уже кипит.
Я почувствовал, как Марина вся напряглась и прижалась к моей руке.
Если они сейчас отстанут, все нормально. Если прицепятся к Маринке, то начнется.
Голос подал малорослый небритый ублюдок слева от центрового. Судя по прикиду, он одевается у другого кутюрье: неглаженные брюки, кроссовки и пиджак поверх свитера.
- Какой дэвюшк! Сэводня дэнь любви, ляпочка моя!
Он придвинулся к ней ближе, сейчас, блядь, распустит руки.
- Это моя девушка, не лезьте. Сегодня праздник, так давайте не будем, - я пытался, видел бог, уладить все мирно.
- Слюшай, а что те не нравиться с нами, да? - это снова центровой.
Третий пока молчал, но смотрел на всю сцену полными предвкушения хищными глазками.
- Че чиста, братн, слюшай, я те не нравлюсь скажи, да, - хачик изобразил на роже обиду.
Второй ублюдок начал лезть к Маринке, ее сопротивление его только веселило. Драться бесполезно, отступать некуда.
- Слюшай, я спросил, не слишю, да?
Он двинулся на меня. Через секунду он меня ударит. Остальные были тоже готовы на меня кинуться. Я сорвался, помирать, так не задаром.