Все, что стало великим, — человеческая жизнь, река, событие, путь, творение — всегда привлекает людей своим началом, истоком: откуда и как пошло? Если хотите узнать поэта, побывайте у него на родине, говорил Гёте.
Исток Волги люди знали давно, хотя научно географы подтвердили его только в конце минувшего века. И надо думать, величие Волги, а не свойство воды заставляло христиан-богомольцев совершать паломничество в эти глухие места, «к святому ручью».
В 1649 году в царствование Алексея Михайловича основан был монастырь, святыней которого был этот ключ, дающий начало Волге. Петр Великий, не слишком благоволивший к монастырям, этот жаловал и вниманием, и средствами, и богослужебными книгами. Однако глушь, удаленность от дорог и бедность местного люда не дали окрепнуть монастырю. Он захирел, и деревянные постройки за год до смерти Петра сгорели. От огня уцелела только часовенка над истоком. Паломники продолжали сюда идти, и часовенку подновляли, а когда она сильно ветшала, «на деньги, собранные в кружку», ставили новую. Нынешний домик с остроконечной крышей традиционен. На многочисленных снимках именно этот домик известен как символ начала Волги.
Домик закрыт на ключ. И эта мера оправданна. Люди бывают тут разные, и место общего поклонения должно быть в покое. Однако всякий, кто пожелает увидеть круг темной воды в полу на сваях стоящего теремка, легко может ключ получить.
«В Волго-Верховье разыщите Нину Андреевну Полякову. Ключи от домика у нее», — сказали провожавшие нас в Осташкове.
Найти старушку проще простого: в Волго-Верховье всего двенадцать домов, а Нина Андреевна — единственное «должностное лицо» в деревне. Зимой она расчищает дорожку к истоку, а летом, когда идет сюда много людей, ее дело — присматривать за порядком.
Нина Андреевна сгребала сено и издали нам покричала:
— Ключи от Волги (так и сказала: «От Волги») на гвоздике возле двери. Открывайте, а я приду.
Ключ оказался на месте, и минут через пять мы стояли в домишке с непокрытыми головами.
Чистые стены, обитые тесом, полосы света через окошки, запах воды и смолы. И вот он у ног, символический круг-колодец, означающий: в этой точке начинается Волга. Аккуратный — метр в поперечнике — круг. Вода таинственно-темная. Движение родниковых струй Незаметно, однако оно тут есть. В окошко видно: вода из-под домика утекает.
— Ну, помолились? — улыбается на пороге Нина Андреевна. — Не вы первые, не вы последние. Идут и идут. На горе, слышишь, погомонят, а тут как-то все утихают. Стоят и молчат.
Старуха запирает домик на ключ, черпает из ручья два ведерка
воды и, охотно отдав нести их до дому одному из «паломников», продолжает рассказ-размышление:
— Разные люди. И скажу вам, едут со всего света. Германцы недавно на кино тут Волгу снимали. Попросили цветной платочек надеть. Молодые совсем ребята, обходительные. Японцы тоже снимали. Небольшие росточком, шустрые, головы у всех черные. Тоже не дурные люди…
— Нина Андреевна, вы сами-то Волгу в ином каком месте видали? — спрашиваю я напоследок.
Нет, в другом месте Волгу Нина Андреевна не видала. Шестьдесят девять лет живет она безвыездно у истока. Схоронила умершего от ран мужа, взрастила трех сыновей.
Виктор шофером в Нелидове, Николай в Мурманске большие электрические столбы подымает, Алексей в Баку водолазом. И я вот тоже при должности. Соберусь умирать, скажу, чтобы тут, на горке, и положили. Хочу видеть все, как сейчас вижу.
На прощание мы постояли возле дороги на теплом песчаном холме. Вечернее солнце золотило в низине верхушки леса, удивленно и радостно глядел на мир белобровый домик над родником. Одеяльцем тумана накрылось узкое руслице Волги.
— Люди вот умирают, а она течет и течет… Ну, с богом. Если еще приедете — ключ на гвоздике возле двери.
Раза два мы еще оглянулись помахать старушке рукой и, как могли скоро, двинулись к лесу…
Шли потом уже в темноте, с фонарем. Опять лужи, хлопанье крыльев невидимых птиц. Ярко светились, попадая в луч фонаря, соцветия таволги у дороги. Усталость скрыла на время яркие впечатления дня. Вместо них в голове почему-то всплыли и обозначились древней таинственной связью три слова: Волга, иволга, таволга. В такт шагам они повторялись, следуя друг за другом, несчетное число раз: Волга — иволга — таволга… Под музыку этих слов я, помню, и шел до ночлега.