- Покажите нам близнецов.
Озадаченный Билл на минуту застыл, после чего спросил:
- Не понимаю вас. О чем вы говорите?
- Покажите нам близнецов, - сказал судья Твиддлер. - Мы хотим на них посмотреть.
- Близнецы! - воскликнул Билл. - Близнецы! Что вы имеете в виду, судья?
- Близнецов. Покажите их нам. Покажите их нам в окно, чтобы мы могли их увидеть, - сказал майор Слотт.
- Джентльмены, - сказал Билл, - должно быть, произошла маленькая ошибка, вас кто-то дезинформировал. В моем доме нет никаких близнецов.
Все подумали, что он шутит, и оркестр заиграл "Послушайте пересмешника", а Билл подошел к судье Твиддлеру, чтобы расспросить его подробнее. И когда ему удалось убедить всех, что в доме действительно нет никаких близнецов, - вам никогда в жизни не увидеть такой обезумевшей толпы. Люди пришли в ярость. Они заявили, что понятия не имели о том, что Билл Слокам способен на подобный обман.
После чего разошлись. Судья вернулся в зал суда таким негодующим, что присудил обвиняемому двадцать лет, в то время как по закону ему полагалось всего десять. Надзорные органы заставили учителей и учащихся отправиться во второй половине дня в школы, а заключенных лишили соуса. Генерал Трамп напился как свинья. Городской совет провел отложенное заседание и поднял плату за воду Слокаму, а негр, игравший на барабане, разбил его камнем вдребезги. Ярость - не то слово, которое могло бы описать состояние жителей. Они были в дикой ярости.
Это подкосило Билла. На выборах его прокатили, всего лишь из-за того, что старая миссис Мартин не расслышала его слов. Ужасно, не так ли? И мне не кажется, что с Биллом обошлись справедливо.
Мистер Слокам потерпел поражение, хотя вправе был рассчитывать на успех. Мистер Уолш также испытал разочарование в выборах, хотя и совершенно иным образом. Мистер Уолш был предшественником нашего нынешнего коронера, мистера Маггина. Когда он был избран, то сказал мне следующее.
- Знаете, - сказал мистер Уолш, - я не хотел этой должности. Когда они говорили о моем назначении, я сказал им: "Это бесполезно, вы не должны избирать меня, я не подхожу для этой должности. Вы полагаете, мне хочется отказываться от респектабельного бизнеса, чтобы стать в своем роде государственным гробовщиком? Я категорически против всяких дурацких посмертных вскрытий. Если человека взорвали при помощи пороха, мне не интересно знать, что его убило; не нужно делать меня коронером, повторяю - я не подхожу для этой должности.
Однако они продолжали упорствовать и выдвинули меня в качестве кандидата со стороны республиканцев. Я опубликовал письмо, в котором просил снять свою кандидатуру, но они имели наглость его проигнорировать и организовали выборную кампанию. Они произносили речи, призывая голосовать за меня. Я очень злился, поскольку моим мнением пренебрегли; я отправился к демократам, около двух месяцев ходил на их собрания и выступал против себя, как кандидата от оппозиции. Я был уверен, что меня поймут, поскольку знал о собственных недостатках лучше этих парней, и постоянно говорил о них. Я преувеличивал, и в конце дня возвращался домой, чувствуя себя последним грешником в мире. Это, однако, сыграло положительную роль: я начал меняться. И с тех пор значительно изменился в лучшую сторону.
Вы могли бы подумать, что, видя мою откровенность о самом себе, люди посчитают меня непригодным для данной должности, но можете меня повесить, если жители этого графства не пришли на участки и не выбрали меня большинством в восемьсот голосов. Я был ужасно разочарован. У меня имелся соперник, я делал все, чтобы победил он, даже заплатил четырем членам комиссии, чтобы они фальсифицировали результаты в его пользу. Но это оказалось бесполезно; мое преимущество было подавляющим. В ночь выборов ко мне явились республиканцы, чтобы исполнить под окном серенаду; я выстрелил в них из дробовика и ранил в ногу барабанщика. Но они продолжали играть; через некоторое время, закончив, они сунули под дверь несколько поздравительных реляций, прокричали троекратное ура и отправились по домам. Никогда в жизни я не был так раздражен.
Мне прислали сертификат с результатами выборов, но я отказался его получать; тогда эти парни схватили меня и удерживали, пока Гарри Хаммер не запихнул его в карман моего пальто, после чего они удалились. На следующий день на железной дороге был сбит мужчина, и меня вызвали. Я был зол, и не пошел. Что сделал шериф? Он явился ко мне с бандой полицейских, и они отвели меня туда силой. Точно так же он поступил с присяжными, которые должны были вынести вердикт. Я заявил, что не собираюсь устраивать судебное разбирательство. Но это, конечно, было бесполезно. Я думал, что живу в свободной стране, но это не так. Шериф взял деньги и судебный приказ, и явился сюда, когда я ужинал. Когда я заявил, что не возьму ни доллара, он достал пистолет и заявил, что если я не возьму деньги, он вышибет мне мозги. Что мне было делать? Пятнадцать раз я подавал в отставку, но она не была принята. Я никогда не слышал о подобном. Наконец, сэр, я уступил, и в течение трех лет исполнял совершенно отвратительную должность по отношению к умершим внезапно людям.
И вы знаете, что к концу моего срока у них возникла идея выдвинуть меня снова. Это положительный факт. Они заявили, чтобы я снова баллотировался, сказали, что я самый популярный коронер в округе и всем нравится, как я обращаюсь с умершими, - сочувствие, которое я к ним проявляю, - и многое другое. Что сделал я? Я не собирался рисковать. Я отправился за город и за день до собрания послал сообщение, что я мертв. Распространил слухи, что пропал без вести, упав с парома. Они объявили траур, приняли соответствующие резолюции, после чего выдвинули кандидатуру Берни Маггинна.
На следующий после выборов день я объявился, - вам никогда не приходлось видеть таких несчастных людей, как наши политики. Они заявили, что с моей стороны было гадко обманывать их подобным образом, и пообещали на следующих выборах выставить мою кандидатуру на пост шерифа, в качестве компенсации. Если они сделают это, я уеду отсюда навсегда. Я отправлюсь в Колорадо, или какое иное приличное место, где они не смогут меня достать. Я скорее умру, чем займу какую-нибудь выборную должность в нашем округе. Думаю, вы меня поймете.
<p>
ГЛАВА XVIII. КОЕ-ЧТО О ПЕТУХАХ</p>
Горацио заметил Гамлету: "Утренний петух поет громко"; не сомневаюсь, что так оно и есть; он всегда кричит громко, особенно если ограничен во время своих вокальных упражнений узким двориком города, окруженным кирпичными стенами, выступающими в качестве усилителей звука, чтобы донести его до ушей спящих, уже побеспокоенных летней жарой и жужжанием ранних настырных мух. Такой человек, разбуженный и негодующий, глубоко убежден в том, что городской петух орет гораздо громче, чем его деревенские собратья; что он не только кричит громче, но и дольше, и делает меньшие перерывы, чем буколический петух, живущий на лоне природы, и не имеющий дурной наклонности прервать сон молочника или рыболова. И тот, кто от этого страдает, может быть оправдан, если считает петуха, этот "утренний горн", невыносимой неприятностью, единственным оправданием существования которой является то, что он приятен глазу, когда, фаршированный, лежит, покрытый хустящей корочкой, на блюде, купаясь в подливе, готовый к тому, чтобы быть разделенным на порции.