В один прекрасный день майор отправил за полицейским; когда мистер Грэди прибыл, майор запер дверь своего святая святых и попросил его сесть.
- Мистер Грэди, - сказал он, - ваша профессия заставляет вас сталкиваться с криминальными элементами и знакомит вас с ними. Именно поэтому я послал за вами. Мое дело носит конфиденциальный характер, и я считаю для себя возможным довериться вам целиком и полностью. Мистер Грэди, я хочу узнать, нет ли среди ваших "знакомых" в криминальном мире профессионального убийцы - который готов выполнить заказ любого человека? Вам такой известен?
- Даже не знаю, - сказал мистер Грэди, задумчиво потирая подбородок. - Сейчас наемные убийцы не пользуются спросом.
- И все-таки, - сказал редактор, - я хотел бы, чтобы вы повспоминали, не сможете ли найти такого человека, чтобы он сделал для меня одну небольшую работу. Мне нужен настоящий мясник, который прибьет человека, мною указанного. Мне все равно, как он это сделает. Он может проломить ему голову, или утопить, или пристрелить. Для меня это не имеет никакого значения; я заплачу ему за любой способ. Итак, найдете ли вы мне такого человека?
- Думаю, что найду. По крайней мере, попробую.
- Между нами, - сказал редактор, - парень, которого я собираюсь прикончить, это поэт, по имени Маркли. Он отправляет стихи в мою газету каждый день в течение восьми месяцев. Я никогда не напечатал ни одного из них, но он продолжает прислылать их, точно я владелец банка, а он кладет их на депозит. Это меня ужасно раздражает, поскольку стихи чрезвычайно плохие. Это не дает мне спать по ночам. Я теряю в весе. Этот человек и его стихи преследуют меня. Я стал мрачным и угрюмым. Жизнь для меня становится подобной гробовому покрову. Это какой-то непрекращающийся кошмар. Я не могу больше этого выносить, Грэди; я должен от него избавиться. Только сегодня утром я получил от него стихотворение, называющееся "Письмо к Анне". Вы любите поэзию, Грэди?
- Не думаю; скорее, я к ней равнодушен.
- Хорошо, я прочту вам один куплет из "Письма к Анне". Он говорит - заметьте, Анне:
- Сладко поют маленькие птички
В ветвях плачущей ивы...
Деревенские девушки опрятно одеты -
О, скажи мне, это не сон?
От этого у меня вскипает мозг, Грэди. Человек не может выдерживать подобное в подобных количествах. Разве людей заботит, сон это, или не сон? Или Ханну? Это никого совершенно не волнует. Разве не так?
- Совершенно.
- Разумеется, нет. И все же Маркли посылает мне еще одно стихотворение, под названием "Уныние", в котором восклицает:
- Пусть похоронят меня в синеве океанской пучины,
Где смеются ревущие волны;
О, бросьте меня в море,
Где дельфины раскусят меня пополам.
Так вот, мистер Грэди, если вы сможете найти профессионального убийцу, чтобы он прибил мистера Маркли, я заранее согласен на его условия. Если поэт желает быть похороненным в бушующем море, я не против. Если найти девятый вал окажется затруднительным, ничего не имею против, если его утопят в ручье. И, осмелюсь добавить, не имеет никакого значения, кто его сожрет: дельфины, сомы или угри. Это решительно все равно. Скажите об этом вашему профессионалу, когда станете говорить с ним. А теперь я приведу вам еще один пример того, как он терзает меня. В своем стихотворении под названием "Страсть" он пишет следующее:
О, спой мне, дорогая, сегодня сладчайшую песнь,
Пока я любуюсь улыбкой твоих глаз,
Пока я целую дорогие мне губы в темной тихой комнате,
И шепчу печальное: "Прощай".
Вы ведь меня понимаете, Грэди, не так ли? Как она будет петь ему, если он целует ее губы, и как, в таком случае, он может шептать прощания? Разве это не несусветная чушь? Не так ли? Кроме того, если комната темная, как он может видеть, улыбаются ее глаза или нет? Мистер Грэди, из нас двоих кто-то сумасшедший: он или я; и если ваш мясник собирается нанести удар Маркли, вы обяжете меня, сказав ему: я хочу, чтобы удар этот был как можно более сильным, причем орудие убийства желательно пропитать ядом или сделать что-то такое, чтобы быть абсолютно уверенным в результате.
Как-то раз он прислал мне "Поэму о Неизвестном"; я проанализировал ее, рассмотрел в микроскоп и отправил для анализа химику, но пусть меня повесят, если я понимаю, что он имеет в виду, когда пишет:
Ослепительный спектральный блеск дикого звонкого лязга
Дает возможность заглянуть в край сумеречных болот,
Где тьма висит подобно чернильным облакам,
Где слышно хриплое, странное карканье ворона,
И пьяный индиец бродит, шатаясь, пока не упадет.
Вы чего-нибудь понимаете? Разве это не бред сумасшедшего, сбежавшего по случаю из психиатрической лечебницы?
- Согласен, это бред, причем самый ужасный, когда-либо мною слышанный.
- Я получаю его творения по восемнадцать штук в неделю, и они сводят меня с ума. Они держат мой мозг в постоянном напряжении. Грэди, этот человек должен умереть. Самосохранение - главный из законов природы. У меня есть жена, дети, я выпускаю газету, я воспитываю умы, моя жизнь нужна стране. Уничтожьте этого поэта, и будущие поколения будут прославлять ваше имя. Он должен быть уничтожен, стерт с лица земли. Пусть его прикончат и закопают так глубоко, чтобы он не смог выбраться, накройте самой тяжелой надгробной плитой; сделайте это, и представьте мне счет. Я его оплачу. Вам не нужно оповещать меня, что дело сделано. Когда стихи перестанут приходить ко мне, я пойму, что он мертв. И небо снова станет голубым. Доброго утра.
По всей видимости, Грэди предупредил поэта, поскольку наплыв стихов внезапно прекратился; но, возможно, Маркли нашел себе другую жертву.