— Ну, попробуйте еще раз, — уговаривала Николая Надежда Александровна, — посмотрите, какая замечательная девушка Груня. Представьте себе, что вы действительно в нее влюблены, что вы давно ее не видели и вот встретились. Ну, представьте!..
Николай с отчаянием взглянул на Груню. На ней было зеленое платье, на ногах туфля с высокими каблучками, и через плечо на грудь свисала тяжелая русая коса.
— Долго мне так стоять? — красиво усмехнулась Груня. — Я в памятник могу превратиться.
Полинка фыркнула. Вдруг в класс ворвался Никандр.
— Надежда Александровна, отпустите Субботкина, надо втащить мотор в избу Кузьмы Иваныча, — выпалил он.
Николай не стал ждать, когда учительница разрешит, схватил со стола шапку и спрыгнул со сцены. Грунька досадливо тряхнула головой.
— Ничего из этого артиста не выйдет, — сказала Полинка, как только дверь закрылась за Субботкиным.
— Много ты понимаешь, — неожиданно вступилась за него Груня, — он все может сыграть, если захочет. Просто ломается, и все…
Странная вещь происходила в душе Груни. Ей нравился Николай, нравилось, как он при встрече с ней начинал нести от смущения околесицу, даже усы его нравились. Но стоило только ему появиться, как неведомо откуда, сам собою, брался смех, колкие злые слова, пренебрежительное движение плечами. И вместо того, чтобы приветливо улыбнуться Николаю, Груня насмехалась над ним, а потом уходила и досадливо кусала губы, вспоминая о том, что наговорила Николаю. Иногда ей хотелось бросить работу, побежать к нему. В такие минуты казалось, что она любит его, а через час она успокаивалась, и Николай казался ей смешным. «Нет, такая любовь не бывает, — думала она, — если любишь, так это, значит, отдай свою жизнь за любимого человека. А разве я отдала бы за Николая? Нет, не отдала бы, — решала она, — а может, и отдала бы…
Как-то, возвращаясь из леса поздно вечером, Груня поотстала от сестер. За день умаялась. Вечер был тихий, морозный, на западе чуть приметно догорала алая полоска. Светила полная луна. Груня думала о том, как хорошо будет, когда отстроят избу-читальню; тогда можно по вечерам собираться в ней, потанцовать, и никто не скажет: «Пора кончать», — как говорила каждый раз мать Никандра. Так она шла и думала и не заметила, что рядом с ней идет Николай.
— Разрешите спросить, Груня, — негромко сказал он, посматривая на нее сбоку.
Груня озабоченно взглянула вперед: ей очень не хоте» лось, чтобы ее увидали сестры, — и ускорила шаг.
— Скажите, пожалуйста…
Но она резко оборвала его.
— И чего пристал? Иди, куда шел. — И сразу ей стало нехорошо от этих слов, и она пожалела, что они вырвались у нее.
Николай посмотрел каким-то страдающим взглядов и горько сказал:
— На фронте, Груня, я часто мечтал о будущей жизни, и всегда мне казалось, что люди после войны будут очень внимательны друг к другу. — И, не взглянув больше на Груню, быстро зашагал вперед.
Весь остальной путь до дому она жалела Николая, жалела себя за то, что ее никто никогда не полюбит (и так ей и надо!), и думала, что Николай с ней не станет говорить. Может, так бы оно и было. Но у любви есть свои законы: когда бежишь к ней навстречу, она убегает от тебя, но когда убегаешь от любви, она бежит за тобой. Именно в этот вечер Николай понял, что безнадежно влюблен. Но ведь этого Груня не знала, она шла и терзалась, давала слово больше не обижать Николая, а на другой день, повстречав его, не удержалась и опять начала сыпать колкостями и, когда он ушел, опять досадовала на себя. Но сколько бы она сама ни смеялась над Николаем, другим смеяться над ним она не разрешала.
Вот и теперь, стоило только Полянке сказать, что артиста из Николая не выйдет, как Груня сейчас же стала его защищать.
Полинка хитро посмотрела на сестру:
— Может, он только на сцене не умеет, — сказала она и выскочила из школы. Она направилась к дому Клиновых. С утра еще ее занимала мысль: «И чего это Павел Клинов стучал в сарайчике топором?» Почему-то Полинка была уверена, что Клиновы готовятся к отъезду. Марфа прямо сказала: «Мы сюда ехали не на поруганье, недорого возьмем и повернем оглобли обратно!» Может, уже и приготавливаются повернуть оглобли, ящики сколачивают. Что ж, убытка особого не будет колхозу от того, что Клиновы уедут, но все же лучше наперед знать про их отъезд и как следует поговорить с Костей по комсомольской линии.