Кузьма внимательно всмотрелся в Щекотова, в его злые сощуренные глаза.
— Что это у вас какая нехорошая манера, Степан Парамонович, все пророчествовать в плохую сторону? Прозапас какой-то надо иметь, по шеям накладут. С какой-то хитринкой вы все работаете. Я считаю так — на то и сводки, чтоб в них правильно отражать проделанную работу.
— Ну-ну… что ж, вам видней. Только, чтоб потом не спохватиться. А то бывает… понятно, нет?
Он ушел от Кузьмы злой. С тех пор, как было принято встречное обязательство, председатель колхоза все меньше и реже обращался за советами к Щекотову. Степану Парамоновичу было обидно это, и, что бы ни делал Кузьма, ему всегда казалось, что делает он не так, как надо, и, чем больше проходило времени, тем сильнее чувствовалось между ними отчуждение. «Ну, что ж, поруководствуй. Только как бы не слететь за такое руководство. Народ-то, он тоже имеет свои понятия. Знаем, что к чему».
На другой день после разговора с Кузьмой Степан Парамонович решил вспахать свой огород. Ему нужен был плуг. Он вывел свою корову, надел на нее ярмо и погнал в кузницу, — запасные плуги хранились там. Но Иван Сидоров так заартачился, такого напустил на себя форсу, что к нему было просто не подступиться. После того, как Кузьма поставил его механиком к мотору, кузнец почувствовал себя чуть ли не главным человеком в колхозе. У него только и разговора было, что про движок, и когда он с важным видом начинал рассказывать, как он включает мотор, как готовит смесь, он даже сам удивлялся, что все у него получается так ловко. Что бы ни делал Кузьма, Сидоров все признавал правильным. И, чем больше уважал его, тем больше и сам поднимался в своих глазах.
Узнав, что Щекотов приехал за плугом, Иван Сидоров вытаращил глаза и затряс головой:
— Нет такого приказа от председателя, чтоб выдавать колхозные плуги. Я такого не могу сделать.
— Да ведь плуги-то наши! — загорячился Щекотов. — Что я тебе — единоличный сектор, что ли? Еще только не хватало, чтобы ты начал командовать!
— Знать не знаю, ведать не ведаю. Обращайся к председателю.
Не хотелось Степану Парамоновичу идти к Кузьме: он знал, — уж коли председатель вбил себе что-нибудь в голову, так навряд ли пойдет на уступки. А все-таки идти надо было; если еще упустить неделю, так можно за огороды и не приниматься.
— Значит, не дашь? — угрюмо усмехнулся Степан Парамонович. — Эх, ты, голова с затылком, — и, махнув рукой, погнал корову к дому Кузьмы.
Иван Сидоров постоял несколько секунд в раздумье и, решив, что ему непременно надо самому присутствовать при разговоре Щекотова с Кузьмой, пошел за Степаном Парамоновичем.
Был уже поздний час, солнце зашло, но облака еще были светлые, подрумяненные, пахло черемухой. Мимо Сидорова, подпрыгивая в воздухе, пролетела белая бабочка.
— Ты на меня не серчай, Степан Парамонович, — сказал кузнец, догоняя Щекотова. — Должность у меня нынче такая, все механизмы мне поручены. Вот, положим, если б тебе потребовался мотор, и ты стал бы просить вроде того, что, ну, дай, мол, его мне. Ни в жизнь бы не доверил. Механизм — он любит одни руки. Я вот изучил его досконально. Я теперь могу одних шестиметровок до полсотни в день выгонять. Видал?
— Ну, и что проку, что ты до полсотни даешь, все равно не нам идут, а Помозихе, — недовольным голосом заметил Щекотов.
— А это меня не касается, Кузьма Иваныч разочтется.
— Так же, как с плугами.
— Плуги — особая статья. Они и нам достались недорого. А с досками у них, слышь, туго. А без доски не построишь.
Кузьму они застали за чтением книги. В избе было тепло и тихо. Степан Парамонович, не снимая шапки, сел напротив Кузьмы и, тяжело вздохнув, почесал пальцами бороду.
— С завтрашнего дня думаю часть людей перебросить на рытье и очистку канав, — сказал Кузьма, разглаживая ладонью страницы книги. — Чтоб получить большой урожай, надо дренаж проводить.
— Это, конечно, вам видней, а у меня до вас другой разговор. Мне плуг нужен, — отведя взгляд в сторону, нетерпеливо сказал Щекотов.
— Во-во, насчет плуга он и ко мне пристал. Дай да дай, говорит, — словно обрадовавшись, засмеялся Сидоров.
Кузьма мягко, не желая обижать Щекотова, сказал:
— Я распорядился не давать плуги.
— Чего ж им сделается?
— Им-то ничего, а вот на севе отразиться может.
— Это как же так? — Тупое раздражение начинало овладевать Степаном Парамоновичем.