— Долго будем сидеть? — сказала, наконец, Полинка и сбросила с подола шелуху.
— Терпенье, — ответил Никандр и еще быстрее забарабанил ногой о приступку.
— Вот чего ненавижу, так это сидеть без толку. Знала бы, что так будет, ушла бы с мамой по ягоды.
— Еще насобираешь, — заметила Груня, внимательно разглядывая на груди Никандра потускневший орден. У нее были настолько голубые глаза, что даже не верилось, что такие бывают.
Через двор темной полосой прошла тень. Настя подняла голову. Из-за большого холма надвигались облака, постепенно затягивая все небо.
— Дождь, наверно, будет, — сказала Настя и мягко улыбнулась. — А что я скажу, девушки. Вот все мы из разных мест, только я с Костей из одного колхоза. И не знаю, сколько бы нам надо времени, чтобы обзнакомиться, а тут мы все собрались и сидим, как старые дружки.
— Ну и что? — не поворачивая головы, спросил Васятка.
— А так… хорошо.
— И мне здесь нравится. Красивая местность, — неожиданно сказала Полина.
Воздух стал синий. Темная туча повисла над двором. Куры торопливо побежали под навес.
Наконец появился Николай Субботкин. Звеня медалями, он сел на деревянные перила, обхватил рукой столбик и улыбнулся Груне.
— Приношу объяснение своей задержки: на конюшню прибыли из райцентра три лошади.
— Порядок! — воскликнул Никандр.
Груня повела круглым плечом и насмешливо покачала головой.
— Первого комсомольца вижу, который с усами.
Полинка фыркнула. Николай густо покраснел.
Упали капли дождя, серые, тяжелые. Никандр откашлялся и быстро, как из пулемета, стал сыпать слова:
— Я хочу сказать, что вот мы должны решить, кто у нас будет председателем колхоза, и когда будет собрание, то отстаивать своего кандидата. Сами понимаете, дело важное. Надо не промахнуться. К тому же я хочу сказать…
— Куда гонишься? — одернула его Груня и сбросила с ладони шелуху подсолнуха.
— Не сбивайте с мысли, — строго взглянув на нее, сказал Никандр. — Дисциплинки не вижу. — И продолжал все так же скоропалительно: — К тому же я хочу сказать, насколько мне известно, у нас нет ни одного коммуниста в колхозе, так что нам положено, комсомольцам, быть впереди всех. К тому же я хочу сказать…
Полинка не удержалась и захохотала.
Никандр замолчал. Николай Субботкин перегнулся с перил, заглядывая в Полинкино лицо. У нее так сверкали при смехе зубы, что их казалось в десять раз больше.
— Откуда такая недисциплинированность? — наконец произнес Никандр, когда Полинка немного успокоилась.
— Подумаешь, какой строгий, нельзя чуточку посмеяться, — обиделась Полинка.
— Да над чем смеяться-то? — выпалил Никандр.
— Уж больно быстро говоришь.
— Если такое поведение у вас было на каждом комсомольском собрании, наверняка можно сказать, ваш секретарь никогда не был на фронте, — сказал Субботкин и закачал ногами.
— Ну и что? — резко вмешалась Груня.
— А то, что я сообщаю свой вывод как факт!
— Ну и наплевать на твой факт! А секретарь была нормальная, три почетных грамоты от обкома имела.
— Тише, товарищи! — стараясь говорить раздельное, сказал Никандр и усмехнулся, взглянув на Груню. — Спорить не о чем. Дисциплина, конечно, крепче в армии, чем в тылу. Ясно? Давайте заниматься делом.
Дождь пошел сильнее. Пыль на песчаной дорожке свертывалась в серые шарики.
Никандр оглядел всех.
— Итак, кто хочет говорить? — спросил он. Губы у него были разбиты осколком гранаты и в разговоре немного кривились.
Открылось окно. В раме, словно портрет, появился Поликарп Евстигнеевич.
— Чего под дождем мокнете?
— И верно, чего мокнуть, пошли, — Груня встала со ступенек и потянулась, выставив грудь вперед, но, заметив на себе взгляд Субботкина, спохватилась и бросилась в сени.
— Только о скобку ноги вычистите! — тонко крикнул Поликарп Евстигнёевич. — Опять начинается хождение. Я не погляжу, что вы все девки на выданьи, что любая из вас королева!..
Кухня была просторная. Ребята расселись вдоль длинного стола.
— А где же Костька? — завертелась на месте Полянка и, взглянув в окно, захохотала.
— Опять, — недовольно поморщился Никандр. — И что это как ты любишь смеяться, просто удивительно.
Полинка ткнула пальцем в окно. Костя спал на траве.
— Силён, — заметил Николай и, раскрыв створки окна, гаркнул: