Я долго наблюдала за этим зрелищем. Оно, несмотря на свою монотонность, казалось интереснее книги, под которую всегда хотелось уснуть.
Вскоре мужчина продел через маленькие колечки на удочке тонкую верёвку и снова показал мальчику, как нужно медленно замахиваться и потом выстреливать этой верёвкой вперёд. При этом верёвка на его удочке выписывала в воздухе длинные округлые петли и это зрелище меня завораживало. Она будто двигалась сама по себе, независимо от удочки, застывавшей торчком то в одну, то в другую сторону, тыча кончиком в безоблачное небо. Верёвка летала, неспешно вырисовывая знаки вопроса и выпрямляясь в восклицательные над рекой, затем ложилась беззвучно на воду и снова лёгким рывком поднималась, искривлялась и превращалась в петлю.
Мужчина отдал удочку мальчику, и тот попытался повторить отцовские движения. Верёвка с шумом оторвалась от воды и, задев саму себя, полетела за спину мальчика, где изогнулась в петлю, звонко щёлкнула и через несколько секунд упала на воду извилистой змейкой. Это повторялось несколько раз, прерываясь на какие-то объяснения со стороны мужчины, пока мальчику не удалось наконец оторвать её от воды достаточно тихо. Я тогда только обратила внимание, что на конце верёвки ничего нет. И в этот момент меня позвала бабушка. Услышав звук человеческого голоса, заглушаемого плеском воды, мужчина и мальчик подняли головы и заметили меня под деревом. Я вскочила на ноги, испуганно глядя на них, постояла несколько секунд, прижимая к груди свою сумку и книжку, и побежала на луг, едва не теряя сандалии.
Больше этим летом я их не видела. Меня ещё несколько раз брали с собой, когда шли пасти коров, но я не ходила к реке, а когда мы бывали здесь днём, чтобы принести дедушке обед и искупаться, то на том берегу никого не было.
К середине июня мамин отпуск закончился, она уехала домой, я осталась с бабушкой и дедушкой, а на нашей улице появилось ещё несколько детей. Мы часто играли с раннего утра и до ночи, а в дождливые дни делали летнее домашнее задание под чутким присмотром стариков. Собирали клубнику, бабушка варила варенье. Затем была малина. А за ней крыжовник. Я помнила, что после крыжовника поспевала смородина, но меня в это время всегда забирали домой. И этим летом всё шло своим чередом.
***
В четвёртом классе мои оценки стали хуже. Мама говорила, что это от того, что у меня ветер в голове и грозила за тройки в году оставить дома с папой на всё лето. Обошлось без троек. Снова любимый поезд, верхняя полка, где можно весь день лежать, глядя на проплывающие мимо пейзажи и волны чёрных проводов, искать в густых лесополосах невиданных зверей, выдумывать, на что похожи облака.
Девятого июня бабушка встретила нас на станции. Солнце пекло. Пока шли до дома, у меня обгорели плечи. Пришло время начинать новый школьный дневник наблюдений.
«10 июня. Облачно, ветрено. Наверное, день будет прохладным. Как ловить рыбу на верёвку?»
Утром накрапывал прохладный дождь, порывистый ветер бросал в лицо пригоршни дорожной пыли, ещё не успевшей прибиться к земле, звенели колокольчики на шеях некоторых коров. От дедушки, шедшего рядом, пахло табаком и прелой мешковиной.
За прошедший год, насыщенный событиями школьной жизни, я совсем забыла о том, как видела мужчину и мальчика на том берегу реки, но вишнёвое угловатое пятно, едва видное в тумане, тут же пошевелило в памяти этот момент. Подойдя ближе к воде, я снова увидела ту самую парочку на краю мостка. Как и в прошлом году, они размахивали удочкой, но на этот раз она уже была оснащена верёвкой. Я уселась на жёсткую сырую траву под деревом, сбросила с зудящего плеча сумку и подпёрла щёку кулаком, ожидая, когда же петля мальчика перестанет щёлкать, рождая в лесу за их спинами нечёткое эхо, заглушаемое шумом воды.
Мальчик всё размахивал и размахивал удочкой, верёвка всё пускала по воде частую рябь, с хлюпаньем отрываясь от поверхности. Мужчина качал головой, что-то говорил, кивал. Солнце поднималось выше, постепенно разгоняя туман, фигуры рыбаков стали видны отчётливее.
Мальчик снял кепку, под которой оказались примятые, с кучерявыми кончиками рыжие волосы. Они были похожи на мелкую медную проволоку, поблёскивающую в солнечных лучах, мне захотелось во что бы то ни стало потрогать их и узнать, такие же ли они на самом деле жёсткие, как медная проволока. Тем временем мальчик вытер рукавом пот со лба, снова нацепил кепку на голову и осмотрелся по сторонам. Наши взгляды встретились. Он несколько секунд смотрел на меня, щурясь, пока я не уткнулась носом в книгу, краснея вопреки собственной воле.