Кто он? Кто его родители? Почему всегда он ловили рыбу, а сегодня нет? Почему в прошлом году он больше не приходил на реку? С чем был этот бутерброд, пущенный на корм рыбам? И действительно ли рыжие волосы мальчика жёсткие, как медная проволока?
Бабушкин зов отвлёк меня от мыслей. Я поняла, что уже несколько минут смотрю прямо на мальчика, не двигаясь, а он смотрит на меня и тоже не двигается – ждёт. Однако, голос бабушки привлёк и его внимание. Мы ещё раз переглянулись, я быстро махнула рукой, вскочила на ноги, едва не наступив на собственную сумку, и побежала на луг, попутно оправляя смятую юбку. Я не видела, как он помахал мне вслед. И помахал ли вообще. Расстроился ли, или ему было всё равно. Я решила, что обязательно спрошу завтра. Прокричу ли или придумаю новый и понятный язык жестов, но как-нибудь обязательно узнаю. Узнаю его имя и всё-всё, что было мне интересно в эти три года.
А на следующий день я прождала до самого обеда. И потом – в выходные. Я ждала, пока бабушка не кричала в третий раз – дальше тянуть было опасно, она могла всерьёз рассердиться и оставить меня без сладкого на несколько дней. Но сколько бы я ни ждала, и как бы ни сердила бабушку, а мальчик так и не появился до конца каникул.
Конечно, я нашла себе немало весёлых занятий и игр со старыми деревенскими друзьями, но всё равно было немного обидно. А вместе с тем и жутко любопытно. Новый вопрос терзал меня так сильно, что я даже записала его в свой дневник:
«Следующим летом обязательно спрошу, почему именно 10 июня?»
***
После шестого класса я получила неожиданное известие – мама купила билеты на море, поездка в деревню переносилась на вторую половину лета. Это был первый мой совместный отпуск с обоими родителями, потому событие предвкушалось с особой радостью.
Пусть отдых и выдался не таким ярким, как я мечтала, но под конец двухнедельного повторения маршрута отель – море – кафе по кругу я утешала себя воспоминаниями о морских звёздах, которых нашла на берегу и дельфинах, подплывавших так близко к берегу, что мы могли разглядеть полосы на их боках.
О мальчике с другого берега я, конечно, забыла. Вспомнился он мне только в деревне, когда бабушка позвала меня, как обычно, на луг к пастухам. Было пятнадцатое июля. Я вдруг поняла, что упустила что-то важное. Рыжего мальчика я этим летом так и не увидела.
***
В седьмом классе я была уже достаточно взрослой, чтобы понять, что такое развод. Уже много позже я поняла, что тот совместный отпуск на море был последней попыткой мамы и папы найти точки соприкосновения, которые они потеряли где-то в рутинном течении будней. Папа уехал, обещая, что мы будем видеться раз в месяц, а может даже чаще, если не будет затяжных командировок. По началу мне хотелось плакать, как мама, так было жалко её и себя. А потом постепенно это желание утихло, а в сердце поселилась обида. Не горькая, не болезненная, а только требующая, чтобы меня оставили в покое.
Летом после школы меня отправили в деревню одну, мама больше не могла позволить себе отпуск. Бабушка жалела меня и старалась не говорить о родителях, но я часто слышала их вечерние разговоры с дедушкой. Они ругали папу и винили его во всём. Постепенно и я стала думать так же.
Вечером девятого июня я сидела в саду с книгой, стараясь сдержать слёзы – так жалко было «Неизвестный цветок», стороживший днём ветер, а ночью росу, чтобы выжить. Бабушка позвала ужинать, а после ужина, увидев в моих руках книгу, принесла прошлогодние тетради, забытые мной в последний день перед отъездом, когда мы чуть не проспали свой поезд. Среди них был потрёпанный и выцветший, лёжа на подоконнике на самом верху стопки, дневник наблюдений. Глядя на свой неаккуратный почерк, я вдруг вспомнила о десятом июня, о том, как ждала этого дня. Наверное, это была судьба, что напомнила о встречах в самый подходящий момент.