Обойдя где-то два дома (Майя с трудом могла различить, где заканчивалась «стена» одного и начиналась «стена» другого) они вышли к некому подобию площади. Хорхе махнул глэйдерам рукой и, пробираясь через толпу беженцев, пошёл к большому зданию напротив. Даже на таком расстоянии, на котором они были, из-за бетонных, облезло-побелённых стен слышалась тяжелая и громкая музыка. И чем ближе они подходили, тем становилось громче, казалось, что от битов подрагивает вся земля.
Стены были обвешаны пёстрыми и совершенно безвкусными тряпками, платками и полотнами, причём, в завидно больших количествах. Около входа, который представлял собой ковёр, завешивающий дырку в стене, привалившись к стене, сидели люди. Они — грязные и ободранные, худые настолько, что все кости можно пересчитать без особого труда — легонько раскачивались, странно хихикали, бормоча что-то самим себе под нос. У некоторых Майя заметила сжатую в костлявых руках бутылку, и её невольно передёрнуло. Они пошли в опасной близости от этих людей, из-за тесноты прохода буквально перешагивая через их вытянутые ноги (реакции с их стороны не было никакой) ко входу.
— Детишки… — словно сквозняк, откуда-то снизу, в районе самых ног расползлось противное шипение. — Иммуняки… Что б вас всех на опыты…
Майя резко остановилась. Мужчина, плешивый, с парочкой выбитых зубов, в рваной заляпанной тельняшке, сидел прямо под ней, выставив вперёд исхудалые босые ноги, на которых слой грязи уже мой сойти за обувь. Заметив, что девушка на него смотрит, он оскалился, и у Майи внутри всё похолодело.
— Смотри, смотри… И пусть я тебе в кошмарах появляться буду… Все мы покойники, все… Вас даже ваш чёртов иммунитет не спасёт… Я лично перегрызу тебе твоё гладенькое нежное горлышко… — прохрипел старик и, вздохнув, уперся затылком в стену, закрыл глаза. Сил на дальнейшую ненависть у него уже не было.
Майя сглотнула и поспешила догнать остальных, изо всех сил стараясь не смотреть на этих людей и не вслушиваться в их слова.
— Они даже хуже, чем шизы! — пролепетала она куда-то в пустоту, но латинос её услышал и, бросив на людей странный, даже какой-то тоскливый взгляд, усмехнулся и шмыгнул за ковёр во внутрь. Остальные — за ним.
Майе показалось, что она оглохла, ослепла и сошла с ума одновременно. Такого количества людей она не видела никогда. В помещении, в которое они попали, яблоку некуда было упасть! Везде были люди: такие же, как и те, на входе, но у которых были силы дёргаться под эту грузную какофонию звуков. Отовсюду слышался звон стекла и безумный смех, в воздухе стоял странный, терпкий запах, от которого одновременно мутило, и при этом что-то заставляло веки закрыться, а Майю вздохнуть ещё, поглубже, чтобы заполнить этой дрянью лёгкие целиком.
Из толпы к ним пробрался мужчина: высокий, с трапециевидным лицом, в ярко-лиловом пиджаке и позолоченной цепью на шее. В одной руке, обвешанной браслетами и перстнями, он сжимал флягу, а другой приветствующе взмахнул глэйдерам. Для всего этого трындеца он выглядит слишком смазливенько…
— Добро пожаловать! — проорал мужчина, пьяно раскачиваясь в разные стороны. — Вам кого? Если веселиться желаете, то нужна плата…
Майя поёжилась и перевела взгляд на Хорхе. Тот, сжав челюсти так, что казалось, будто он сейчас их себе сам сломает, прожигал мужчину взглядом.
Не отвечая на вопрос, латинос выхватил невесть откуда пистолет и пару раз пальнул в потолок. Музыка резко стихла, кто-то испуганно вскрикнул. Все взгляды обратились на пришедшую компанию.
— Вечеринка кончилась. Вон отсюда! — зло прогремел Хорхе.
Мужчина, всё ещё не совсем понимая, что происходит, пожал плечами и обернулся к своим гостям.
— Ладно, ребятки, давайте, чешите отсюда… Я жду вас завтра!
Толпа, издав недовольное гудение, поплелась к выходу. Минут через пять, как только последний бедняга скрылся за ковром, владелец этого местного клуба снова подал голос — высокий и сиплый:
— Я всё же попрошу объясниться, у меня сегодня был очень удачный день, а вы…
— Протрезвей уже! — Хорхе хлопнул его по затылку. — Маркус, я по делу, мне некогда выслушивать истории о твоих увеселениях!
Маркус сощурился, приблизился к Хорхе и, разглядев его внимательнее, расплылся в улыбке.
— Хорхе!.. Какими судьбами?
— Непростыми. К тебе не заходили тут двое: девушка и парень, они могли подойти сюда незадолго до нас.
— Девушка и парень? — он притворно задумался. — Нет, не видел…
— Хорхе? — откуда-то вдруг вышла девушка: невысокая, коротко стриженная, одетая по-боевому. Заметив латиноса, она быстрым шагом направилась к нему.
— Бренда! — латинос мимолётно улыбнулся и повернулся к Маркусу. — Не видел, значит?
— А-а-а, так это девушка… — протянул Маркус, приваливаясь спиной к стене.
— На себя посмотри. — огрызнулась подошедшая и обняла Хорхе.
— Где Томас? — тут же спросил неё Ньют.
— Я не знаю, мы разошлись.
— Томас! — вдруг вскрикнула Тереза и побежала куда-то в центр зала. Там, на полу, среди хлама и тряпок, без сознания лежал Томас.
Брюнетка упала на колени и несколько раз похлопала его по щекам. Не просыпался. Но вроде дышал. А ещё он был как-то слишком бледен.
— Что вы с ним сделали?
— Это плата за вход. — хохотнул Маркус, отпивая из своей фляги. — Ничего особенного, скоро очухается.
— Ты чем их напоил? — процедил Хорхе, сжимая кулаки. Маркус усмехнулся.
— Помнишь, Хорхе, такую потрясающую вещицу, как шиза? О, как я был рад снова найти её. В наше время люди совсем разучились расслабляться, а шиза им в этом прекрасно помогает.
Хорхе резко дёрнулся и влепил тому кулаком по лицу. Маркус отлетел на пол, латинос напрыгнул на него и схватил за пиджак.
— Ты напоил детей шизой?!
— Вспомни молодость, как будто ты не грешен! От одного раза ничего не будет. — он снова улыбнулся, несмотря на то, что левый глаз у него уже поплыл. — Я знаю, зачем ты пришёл, Хорхе. И я ничего тебе не скажу.
Хорхе зарычал и как следует встряхнул Маркуса так.
— Дети, займитесь парнем. Нам с Маркусом нужно побеседовать.
Майя поспешила отойти от обозлённого латиноса. Вместе с Минхо и Лукасом они подошли к Терезе, подхватили Томаса за руки и за ноги и оттащили его в сторону — в уголке стоял небольшой диван, так что они решили уложить парня именно туда, пока Хорхе на заднем плане скручивал Маркуса.
— Господи, что ж он такой тяжёлый-то, а?.. — сдавленно пропыхтела девушка.
— Наел тут без нас, ну-ну. — Минхо усмехнулся. — Это ж вроде клуб, где тут можно хоть что-нибудь пожрать?
— Тебе лишь бы брюхо набить.
— Я — растущий организм, мне необходимо регулярное поступление питательных веществ.
Майя прыснула. Даже Тереза улыбнулась и стала ласково поглаживать Томаса по волосам. Блондинке внезапно стало неловко, и она, найдя глазами Бренду, направилась к ней.
Помещение, в котором они оказались было довольно просторным. Стояло много разной целой мебели, всяких безделушек, вот даже колонки он где-то откопал. Местами дырявые стены (а одной стены не было вовсе) были довольно умело занавешены кучей тряпок, простыней и платков, из-за чего в разных местах комната казалась разного цвета.
Бренда сидела на другом диване недалеко от горящего камина. Неподалёку уже стоял Хорхе и был привязан к стеклу Маркус. У последнего уже не открывался один глаз, а из губы лилась кровь. Сдерживая рвотный порыв, Майя села рядом с Брендой, стараясь не обращать внимания на побои.
— Привет. — поздоровалась она, видя, что девушка этого делать не собирается. — Ты — Бренда? Дочь Хорхе?
Она перевела на неё взгляд.
— Я Бренда. Но я не его дочь. Это Хорхе тебе такое сказал?
— Нет, нет, это так, моя неудачная интуиция… — отмахнулась Майя, и повисла пауза. — Так значит, ты так живёшь всю жизнь?