А теперь идите к ремонтникам. Там вас ждет, изнывая от разлуки с вами, тридцатьчетверка. Стала лучше прежнего. Заправляйтесь чем полагается, и завтра с утра — в бой.
— Товарищ майор, а почему завтра? Старший лейтенант Волков говорил, что уже сегодня ночью будем освобождать Ново-Петровцы.,
— Так уже ночь и наступает, кому положено — все там. Ехать сейчас рискованно: заблудиться можете.
— Нет, дорогу знаем! — заговорил разом весь экипаж.
Майор подумал.
— Карта есть? — спросил он у Семенцова.
— Есть.
— Ну что делать с вами!.. Как говорят: кто море прошел, тот в речке не утонет. Хорошенько изучите маршрут, запишите схему радиосвязи, чтобы могли связаться с другими танками.
Выехали в полночь. Дорога едва просматривалась. А когда оказались в лесу, то и вовсе видимость пропала. Правда, со временем глаза привыкли к темноте, стало как-то надежнее... Теплый ветерок продувал танк в открытые люки. Где-то впереди слышались глухие Очереди.
— Наши, кажись, готовятся к броску, потому и притихли,— обронил башенный стрелок Волков.
Проехали больше половины пути. Здесь должен быть поворот. Механик-водитель Герасимов предложил:
— Товарищ лейтенант, давайте сократим путь, свернем вправо не теперь, а через два квартала?
Лес многочисленными просеками разрезался на квадратные участки, и их танкисты для удобства ориентирования называли кварталами: два квартала прямо, полтора — влево...
Только это сказал Герасимов, как в наушниках послышался голос командира батальона:
— По выходе на опушку всем танкам развернуться в линию!..
"Значит,— решил Семенцов,— наши выходят на простор. Надо торопиться",
— Сокращай,— согласился он с механиком-водителем.— Да гони быстрее!
Когда проехали два намеченных Герасимовым квартала, перед самым поворотом, на углу просек, вдруг заметили дымный огонек, над ним искры.
— Механик-водитель! Захлопни люк, что-то неладно! Подъезжай поближе на первой передаче! — приказал лейтенант.
Никак, кто-то завтрак готовит,— высказал предложение башенный стрелок Волков. Остановились и тут же услышали испуганное:
— Рус! Рус!..
Защелкали по башне пули. Семенцов быстро захлопнул и свой люк.
Оставив за собой изуродованную кухню и проехав по стоявшей рядом небольшой палатке, тридцатьчетверка выскочила на нужную просеку и по ней достигла поля, где уже шел бой, — наши танки с мотострелками атаковали Ново-Петровцы. В ночи полосами вспыхивали выстрелы двух десятков танковых пушек. Крест-накрест вспарывали темноту струи автоматных и пулеметных очередей. Танкисты слышали надорвавшийся голос комбата Волкова:
— Душкин! Душкин! Атакуй, восточную окраину и седлай дорогу на Валки! Семенов! Обходи ротой справа! Ты слышишь меня? Обходи справа! Всем контролировать проселочные дороги!
Сам командир батальона тремя танками вышел на лютежское шоссе, а затем ворвался в село. Шоссе прикрывалось несколькими противотанковыми орудиями. Два из них он разбил огнем из пушки. Третье, стоявшее в огороде, за частоколом, раздавил.
Николай Семенцов, воспользовавшись короткой паузой доложил по рации командиру роты о прибытии своего танка.
К половине третьего ночи бой шёл уже по всему селу. На улицах горели вражеские машины. Стало светло как днем. Около церкви стояли тяжелые немецкие орудия, которые до последнего момента били куда-то через лес, должно быть, по переправе. По атакующим тридцатьчетверкам они не успели сделать ни одного выстрела, и тут же были смяты ими.
Лейтенант Дашевский, остановив свой танк, вбежал большую, похожую на длинный барак хату, где, по сведениям бригадной разведки, размещался штаб 82-й пехотной дивизии захватчиков.
В помещении было пусто.
— Осмотреть все постройки! — приказал он двум бойцам из своего экипажа, а сам стал оглядывать хату.
На столе неубранные остатки вечернего пиршества. Висят на стене генеральская шинель, китель и фуражка с высоченной тульей. В углу — распахнутый сейф. В нем видны какие-то бумаги, коробка с орденами.
— Немцы! — вдруг закричал один из танкистов, оставшихся во/дворе, и дал длинную очередь из автомата.
Дашевский выскочил из хаты. По направлению к опушке леса, отстреливаясь, бежали несколько человек; один из них — в светлой рубашке, без головного убора.
— Так это же и есть фашистский генерал! — с отчаянием проговорил лейтенант.— Эх, упустили...