- Подайте немного назад, там будет стрелка, показывающая направо. Поезжайте по той дороге.
Через несколько минут, уже в лесу, нас снова задержали.
- К генералу Панову,- ответили мы на вопрос офицера.
Пропустили.
И вот мы уже у командира корпуса. Генерал М. Ф. Панов сидит на сбитом из чурок стуле, держит в правой руке микрофон и кому-то громко говорит:
- Не надо столько подробностей. Их в донесении приведешь. Говори главное: потушили пожар или нет? Потушили... А как мост? Не поврежден? Очень хорошо! Теперь главное - упредить фашистов в захвате стыка дорог из Могилева и Бобруйска на Минск... Лимаренко! Лимаренко! Смотри на карту. От тебя до стыка - двадцать километров. Захватишь - сегодня же будешь в Минске, не захватишь опять длительные бои... Вперед, Лимаренко, вперед!..
Наконец комкор отложил микрофон, вытер платком вспотевший лоб и спросил нас:
- Кто такие? С кем имею дело?
Мы представились. Глаза у Панова потеплели. Он тут же пояснил, что только что говорил по рации с командиром танковой бригады полковником П. А. Лимаренко.
- Мчимся вперед, пока враг не опомнился. До сих пор удавалось захватить даже некоторые исправные мосты. Крупные узлы сопротивления обходим, оставляем пехоте... Нас, пожалуй, могла бы задержать двенадцатая танковая дивизия противника, но мы сумели зайти ей в тыл, разгромили основные силы, а остатки отбросили в направлении Червеня... До Минска осталось восемьдесят километров. Если захватим узел дорог, сегодня же будем в столице Белоруссии.
Я впервые видел генерала М. Ф. Панова. Но слышал, что это энергичный, волевой генерал. Корпусом командует давно, командует хорошо, со знанием дела, с инициативой. Его соединение еще с Донского фронта взаимодействует с 65-й армией. Так что генерал-полковник П. И. Батов и генерал-майор М. Ф. Панов понимают друг друга с полуслова. Этим во многом объясняются успехи и армии и корпуса.
У генерала времени было в обрез. Кроме того, он чрезвычайно устал. Но Панов относился к тому типу военачальников, которые хорошо понимают значение и силу печати. И уважают ее представителей. Поэтому он сразу же приказал одному из работников штаба корпуса:
- Капитан, дайте-ка наградные листы, которые мы еще не успели отправить...
И - к нам:
- Конечно, было бы, наверное, лучше встретиться с самими героями. Но, честно скажу, сейчас это сделать не так-то легко. Пожалуй, даже невозможно. Их вам и не догнать и не найти... А некоторых вообще уже нет, сложили голову за Родину... Так что поработайте хотя бы с документами. А я, извините, занят...
И комкор снова взялся за микрофон.
Читаю принесенные капитаном наградные листы. И словно воочию представляю описываемые в них события.
...Окруженные в Бобруйске гитлеровцы частью сил устремились по дороге, идущей вдоль Березины на северо-запад. Закрыть эту лазейку, а заодно захватить и мост через реку поручили танковому батальону капитана Н. А. Изюмова. С ним взаимодействовала группа автоматчиков под командованием капитана И. И. Голоконенко.
Сблизившись с противником, капитан Изюмов увидел на дороге, ведущей к мосту, настоящее столпотворение. Пехота, кавалерия, машины, пушки, повозки все сбилось в кучу. Здесь были тысячи гитлеровских солдат и офицеров. Перевес явно на стороне врага. Но комбат раздумывал недолго. Поняв, что дело тут не в численности, а во внезапности и стремительности, он дал команду открыть по этому скоплению огонь из всех видов оружия и на полном ходу атаковать колонну.
Атака наших танкистов и автоматчиков в самом деле оказалась для противника неожиданной. Поэтому он не сумел оказать советскому отряду серьезного сопротивления. И все же один из фашистских снарядов пробил броню машины Изюмова и тяжело ранил капитана в ноги. Какое-то время он еще руководил боем по радио. Но вот в башню ударил второй снаряд. На этот раз капитан Н. А. Изюмов получил уже смертельное ранение...
Мстя врагу за своего командира, танкисты еще стремительнее ринулись к мосту, давя гитлеровцев, их орудия, машины, повозки. Мост через Березину был захвачен. И затем удерживался вплоть до подхода передовых частей 9-го танкового корпуса.
- Я хорошо знал Изюмова,- оторвался тем временем от микрофона генерал М. Ф. Панов.- Редкой храбрости был командир! Несмотря на свою относительную молодость, успел повоевать под Москвой, Сталинградом, на курской и орловской земле... Ему бы жить да жить. Но война, к сожалению, беспощадна... Вот, представил его к званию Героя Советского Союза. Ну а там как вышестоящее начальство решит...
К высоким наградам были представлены и еще два комбата: танкового капитан К. И. Наумов и мотострелкового - майор И. Г. Кобяков.
Стало уже совсем светло. И тут адъютант комкора шепнул нам:
- А не пойти ли нам куда в другое место? Дадим-ка генералу минут тридцать - сорок отдохнуть...
Но как ни тихо шептал адъютант, Панов все же расслышал. Запротестовал. Но мы настояли на его отдыхе.
Но перед тем как уйти вздремнуть, М. Ф. Панов сказал адъютанту:
- Не исключено, что корреспондентам для поездки в Минск потребуется охрана. Передайте от моего имени начальнику штаба об этом...
Где-то около 12 часов дня из 15-й гвардейской танковой бригады пришла радиограмма: "Вступаем в Минск, сопротивление пока незначительное".
Итак, 80 километров до столицы Белоруссии танкисты прошли всего за каких-то 5 часов. За словом "всего" конечно же подразумеваются тяжелые бои едва ли не на каждом километре.
- Ну как настроение? - спросил у нас генерал М. Ф. Панов. Сам он после получаса чуткой дремы выглядел очень бодро.
- Самое хорошее, товарищ генерал.
- Думаю, что вам надо немедленно отправляться в Минск. А то вас опередят коллеги из Третьего Белорусского. Уверен, что войска этого фронта тоже уже в Минске... Но без охраны не пущу, даю вам штабной "виллис" и несколько автоматчиков.
Мы поблагодарили комкора за заботу и начали собираться в путь.
* * *
Вчера поздно вечером, без особых приключений добрались до Минска. Город еще горел. Где-то неподалеку то и дело раздавались автоматные и ружейные выстрелы.
Полковник П. А. Лимаренко отсоветовал нам совершать ночное путешествие по городу.
- Во-первых, вы все равно сейчас ничего не увидите,- резонно говорил полковник.- А во-вторых, в городе, как сами слышите, есть еще одиночные гитлеровцы, отбившиеся от своих частей. Зачем же зря рисковать?
Мы остались у комбрига. И не пожалели об этом, так как полковник П. А. Лимаренко почти до утра рассказывал нам о своей героической бригаде.
А утром поехали по освобожденному городу. Воздух в нем был еще густо перемешан с дымом. Иногда слышались взрывы - взрывались здания, заминированные врагом.
Трудно было разобрать, где прежде были улицы, а где площади. Всюду громоздились развалины, и между ними, как в горах, вилась лишь пробитая саперами неровная и узкая дорога. Впрочем, наши воины успели спасти от разрушения Дом правительства и окружной Дом Красной Армии. По этим-то двум зданиям и угадывалась бывшая центральная магистраль Минска - Советская улица.
Здесь-то и встречаем первую группу минчан. Паренек по имени Миша садится в нашу машину и становится гидом.
- Вот дом, где был казнен партизанами гитлеровский правитель Белоруссии Вильгельм Кубе,- рассказывает он нам по пути.- Тут, в сквере, каждое воскресенье фашисты вешали подпольщиков... Вот здание старого театра, где взорвалась партизанская мина, уничтожившая сотни вражеских офицеров.
Свежая могила. На ней еще не засохла земля. К столбику со звездочкой прикреплена фотокарточка молодого воина. Читаем надпись: "Гвардии старший лейтенант Александр Лукашков. 1920-1944. Погиб при освобождении г. Минска".
Партизанский патруль. На фуражках - красные ленты. На рукавах - тоже красные повязки. А за плечами - винтовки и автоматы...
И вдруг навстречу на костылях ковыляет... сержант Сурков! Вернее, уже старший сержант.
- Вы откуда? - спрашиваю его, остановив машину.