Да, здесь была жаркая схватка. Не на жизнь, а на смерть!
* * *
Как нам рассказали, едва ли не основная тяжесть тех боев выпала на долю 108-й танковой дивизии. Во-первых, ее выдвижение в район сосредоточения, к сожалению, обнаружила вражеская воздушная разведка, и соединение по нескольку раз на день подвергалось ожесточенным бомбардировкам. И все же на рубеже населенных пунктов Войборово, Молчаново советские танкисты сумели нанести поражение передовому отряду 17-й танковой дивизии врага, А в 19 часов того же дня 108-я встретилась уже с главными силами противника. Из района Романовки ее одновременно атаковали 150 танков и мотополк СС. А с воздуха эту атаку поддержали до 50 "юнкерсов".
- И все-таки мы не дрогнули,- рассказывал нам комдив 108-й полковник Иванов.- Выждав, обрушили на фашистов огонь всей нашей артиллерии, а танки ударили с места. Враг, естественно, не ожидал такого отпора. А мы, воспользовавшись его замешательством, таранили левый фланг атакующих группой тяжелых танков...
В течение нескольких дней войска фронта при поддержке авиационной группы РГК настойчиво перемалывали превосходящего их по силам врага. И в конце концов вынудили его прекратить продвижение к Трубчевску.
Слушали мы и рассказ лейтенанта Владимира Волкова. Он, в частности, поведал:
- Я командовал головным отрядом. В него входило два взвода мотопехоты, взвод автоматчиков, два броневика и артиллерийская батарея. В районе Бобовки увидели двигавшийся нам навстречу вражеский танк и четыре грузовика с пехотой. Как позднее выяснилось, это была разведка противника.
Гитлеровцы, видимо, приняли нас за своих - замахали руками. Я тоже махнул, отвечая. Л сам тем временем подал команду "К бою!". Артиллеристы моментально развернули орудия и открыли огонь. Их поддержали и броневики. Короче говоря, мы наголову разбили ту вражескую разведку. А офицера и двух солдат взяли в плен...
В Карбовке остановились. Навстречу - три легковушки. Но сидевшие-то в них быстро поняли, кто мы такие. Попытались удрать. Мы по ним - огоньку. Убили шестерых офицеров...
А 1 сентября в Чеховке сожгли четыре грузовика и пленили мотоциклиста с важными документами. Словом, поработали...
Спрашиваем командира дивизии:
- В каком состоянии сейчас ваше соединение?
- В сложнейшем. Выложились полностью,- ответил лолковник.- Можно сказать, что от дивизии едва ли не один номер остался. А людей и техники - горстка...
Я вспомнил поле, усеянное сгоревшими танками.
- Ваша работа?
- Наша.
Что ж, упрекнуть комдива не в чем...
Работая над книгой, я еще в 1975 году попросил .Маршала Советского Союза А. М. Василевского высказать свое мнение об этой операции Брянского фронта.
- Что же, фронт тогда свою задачу не выполнил,- .задумчиво сказал маршал.Но все же урон врагу был нанесен значительный. И в этом - положительная сторона операции...
А вспомним-ка удары корпусов Лелюшенко и Петровского, контрудары наших войск под Порховом, у Смоленска, Ельни, многие другие удары и контрудары первых месяцев войны. Они перемалывали технику и живую силу врага, путали все его планы и тем самым уже тогда готовили нашу грядущую Победу...
И с этим нельзя было не согласиться.
В два часа ночи 2 октября всех корреспондентов внезапно вызвали к члену Военного совета фронта дивизионному комиссару П. И. Мазепову. Кроме краснозвездовцев сюда пришли правдисты Михаил Сиволобов и , Михаил Калашников, известинцы Александр Булгаков и Валентин Антонов, тассовец Герман Крылов, корреспондент газеты "Сталинский сокол" Илья Бару, представитель от газеты "Московский большевик" Николай Родионов и корреспондент московского радио Николай Ковалев.
- Положение на фронте, товарищи, резко осложнилось,- сказал нам дивизионный комиссар.- Военный совет поэтому рекомендует всем представителям печати вместе с политуправлением фронта немедленно выехать в направлении Тулы. Маршрут вам укажет комиссар штаба. На сборы - тридцать минут.
Вопросы в таких случаях задавать не полагается...
Глава вторая. У стен Москвы
В десятом часу утра 3 октября 1941 года корреспонденты газет "Красная звезда" и "Известия" на правах старых знакомых зашли к первому секретарю Тульского обкома партии Василию Гавриловичу Жаворонкову. Все в этом просторном кабинете известного нам дома на проспекте Коммунаров было как и раньше. На длинном столе для заседаний по-прежнему стояла хрустальная ваза с цветами - на этот раз с астрами. Одну стену занимали шкафы с образцами продукции тульской промышленности, у другой стояли старинные часы. Рядом с ними на небольшом столике сверкал многочисленными медалями медный самовар.
Жаворонков говорил по телефону. Приветливо улыбнувшись нам, пригласил сесть.
- Орел? Мне товарища Бойцова! - кричал он в трубку.- Как дела, Василий Иванович? Беспокоит Тула, Жаворонков. Что-что?.. Не может быть! А как в городе? Штаб округа на месте?
Мы не могли слышать, что отвечал Жаворонкову первый секретарь Орловского обкома партии В. И. Бойцов. Но лицо Василия Гавриловича выказывало сильное волнение.
Положив трубку, он какое-то время молчал. Потом сказал:
- Фашисты уже в пятидесяти пяти километрах от Орла. В городе пока все на месте, Но я доподлинно знаю, что Орловский гарнизон не бог весть как силен...
Оказалось, что, после того как 30 сентября немецко-фашистские войска прорвали оборону армий Брянского фронта и большими силами начали продвигаться вперед, Жаворонков по нескольку раз на день звонил вот так-то в Орел. Ибо Тула, еще четыре дня назад бывшая в глубоком тылу, вдруг тоже оказалась в непосредственной опасности. Правда, в городе продолжал работать знаменитый оружейный завод, плавился чугун, варилась сталь, изготовлялись машины. На складах хранились большие запасы цветных металлов, тысячи тонн зерна, крупы, сахара, масла. А ведь от Орла до Тулы каких-нибудь полтораста километров!..
Звонок в Орел, как мы заметили, еще больше озадачил Жаворонкова. Он рассказал нам, что вчера тут, в кабинете, говорил с бригадным комиссаром К. Л. Сорокиным, приехавшим из-под Орла. Ставка Верховного Главнокомандования выдвигает в район Мценска гвардейский корпус генерала Д. Д. Лелюшенко. Части его пока не сосредоточились, и комиссар корпуса поспешил в Тулу просить содействия обкома партии в организации четкой работы железнодорожников. Жаворонков спросил тогда, есть ли у военных товарищей уверенность, что враг будет остановлен у Мценска. Бригадный комиссар был откровенен:
- Остановим. Но на какое время - не знаю...
Сорокин рассказал Жаворонкову, что генерал Д. Д. Лелюшенко дважды вызывался к И. В. Сталину. ЦК, Ставка и Генеральный штаб очень обеспокоены прорывом танков Гудериана в направлении Орла и принимают в связи с этим соответствующие меры. Он, Жаворонков, тоже понял, что Москве реально грозит опасность, нависшая также и над Тулой. И сделал вывод, что областная партийная организация, коллективы городских предприятий и учреждений должны удвоить усилия для помощи фронту.
Каждый день первый секретарь обкома партии бывал на предприятиях, работающих на оборону. Не изменил этому порядку Жаворонков и сегодня. Попросив своих помощников побыстрее соединить нас с Москвой, Василий Гаврилович уехал к оружейникам. Затем побывал у металлургов, заехал на учебный пункт областного военного комиссариата.
В пять часов вечера он снова попросил вызвать по телефону Орел.
- С Орлом связи нет уже несколько часов,- сообщили с телефонной станции.
В семь часов Жаворонков еще раз пытался поговорить с Орлом. Связи по-прежнему не было.
В десять часов ему позвонил Фирсанов - начальник Орловского областного управления НКВД.
- Где вы, товарищ Фирсанов? - с тревогой спросил Жаворонков.
- В Мценске...
- Как в Мценске?
- Несколько часов назад вражеские танки вошли в Орел...