Глава 9
Утром я, вопреки опасениям, был совершенно спокоен и собран. От вчерашней истерики не осталось и следа. Смысл убиваться по погибшей девчонке? Ей уже не поможешь. Единственное, что я могу для нее сделать, это постараться выжить и отомстить. Отомстить всем! Шварцу, с его бесчеловечной фабрикой смерти, этому трусливому подонку Крабу (по справедивому счету, именно он убил её, и не важно, кто нанес смертельный удар). И, только, пожалуй, Качан, который, собственно, и нанес его, не вызывал у меня негативных чувств. По большому счету, он - такая же жертва обстоятельств. И повел себя куда лучше других. Честнее.
А чем же заняться мне самому в таком случае? А нужно сколотить группу единомышленников (пока ещё есть из кого), с которыми и попытаться подготовить побег. Ибо, бежать в одиночку, я уже четко вижу - невозможно. Слишком продумана система охраны. Слишком много надзирателей и часовых. Одиночка обречен. (Особенно, если на нем висит якорь в виде девицы, которую тоже нужно спасать.) А вот если всем вместе попробовать... Тут уже варианты появляются. Тем более, что и примерный круг участников мне ясен. Эта та же пятерка, что вчера за Наву заступалась.
Начать я решил с Греки. И парень мне симпатичен, и какая-никакая откровенность между нами в диалоге уже проскальзывала. Думаю, с ним вполне можно иметь дело.
Егор отнесся к моим словам неожиданно серьёзно. Видать и сам не раз размышлял о чём-то подобном.
– Добровольцев звать нельзя. Сдадут. Даже эта Скотинина, что за ради брата старается, все равно... Для нее главное не свобода, а именно запас инсулина для брата. Сдаст.
– Возможно, - соглашаюсь я. - Но и тем, кого за провинности в гладиаторы на утилизацию списали, я тоже не доверяю. Они, хоть, и в рабов превратились, всё равно им свои. Так что Фрик, Гера или Курок тоже нам не подходят. Тем более, что там и народ не особо-то.
– Вот именно. Значит эти трое - минус. Да четверо добровольцев ещё. Мосол, Браза, Скотинина и цыган этот... Итого семь человек. Ровно половина.
– Я предлагаю с той пятерки начать, что вчера ару на место ставила. Давай сейчас разделимся. Я пойду с Арбузом поговорю, а ты с девчонкой этой - Серафимой. Сразу всё не вываливай. Просто подойди и мягко разговори. Ты - парень, сообразишь что сказать.
– Разберёмся. Давай расходимся. Чтоб охранники чего не подумали, нам действительно лучше больше чем по двое не скапливаться. Итак, вон, на нас уже косятся.
И мы разошлись. Я действительно отправился к Арбузу. Парень понравился мне ещё вчера своей смелостью и готовностью к бунту. Как он кричал в окошко-то! Явно за девчонку переживал.
Разговорить Арбуза, пусть и не без труда, но мне удалось. И не последнюю роль в этом сыграли события последнего дня. Думаю, подойди я к нему в свой первый день (как к Кадетскому Блюзу подходил), то и реакция была бы схожая. А тут вчерашнее совместное выступление против Бразы, да ещё и крики во время выступления (он, оказывается, тоже меня слышал, что, в принципе, немудрено. Между нами всего один домик с Курком только). В общем, точки соприкосновения были найдены.
А дальше уже дело техники. Умение активного слушания у меня развито на отлично. Кто-то скажет, что это заветы Карнеги: "давать больше говорить собеседнику о самом себе", "стимулировать его горячность легким недоверием" и так далее, но для меня это просто уважение к собеседнику. Так что темы для разговора мы нашли. Я рассказал ему как обстоят дела у нас на севере. У меня в Малиновке, у Князя в Введенке, у Севера, у Старика. Арбуз же, в ответ, рассказал об их Южном альянсе. Ибо, в отличии от Греки, который только назвался Увальцем, Арбуз был им на самом деле.
И главный интерес у меня вызвал не сам Арбуз (ну что там особо интересного-то? Мальчишка как мальчишка), а их лидер. Губер. Вот уж поистине эпическая личность! Как бы нашего Князя не покруче даже.
Начнем с того, что он вполне себе взрослый 35-летний мужик не заболел, как все остальные, 3-4 февраля. И не умер вместе со всеми остальными. (Тогда уже было известно, что инкубационный период у вируса две недели. И, если, термальная стадия началась 3 февраля, значит заражен весь город Курган был еще 20-21 января. Просто до поры до времени это было не видно) А Губер в это время находился где-то далеко на крайнем севере. На каких-то буровых. В отрыве от цивилизации. И в Курган вернулся (и заразился, соответственно) только первого числа. Перед самым началом.