Не в силах больше глядеть, я опустил голову и отступил от окна. Сова так и вовсе не выдержала и отскочила к отхожему ведру, стоявшему в углу и хорошенько проблевалась. Меня так и тянуло присоединиться к ней, но как-то всё таки удержался. Я сел на кровать и лишь слушал рёв беснующейся толпы на трибунах и восторженный крик ведущего в микрофон.
– А вот и наш третий победитель! Встречайте друзья - это Браза!...
Ночью спал отвратительно. Снова лезли в голову мысли о том, что вот стенал о том, как тяжело мне даётся управление людьми. И ,что насколько проще мне б жилось простым специалистом, без всяких этих заседаний и головняков. Наслаждайся теперь! Твои молитвы услышаны, Шиша. От тебя теперь ничего не зависит. И думать тебе вообще не нужно. Ты рад? Как-то не особо.
Утром вышел невыспавшийся и злой. И не один я. Схоже со мной выглядели и остальные в нашей компании. И Грека, и Хиросима. Дона вообще пришлось чуть ли не силком вытаскивать из каморки. Похоже, что на него с опозданием-таки, навалилась депрессия, после его первого убийства. Кое-как удалось его немного взбодрить.
Что странно, но вчерашняя победа Бразы не сцементировала его союз, а, наоборот - практически разрушила его.
Просто сам он получил довольно опасную рану и потерял очень много крови, и Ведьма чуть ли не всю ночь пыталась спасти ему жизнь (ага, чтоб он мог ещё выйти на арену попозже и потерял её там. Очень «логично»!) Так вот, он не мог выйти, а без него его союз тут же распался. Гере же явно было всё равно. Его и Браза-то едва сагитировал тогда. А Фрик с Куктаем не особо жаловали друг друга. В итоге, не имея связующего звена в лице Бразы, они тут же расползлись, каждый по своим углам.
Ну нам это только на руку. Взбодрив, насколько это оказалось возможно, Дона, я решил всё-таки попытаться втянуть в наш союз новых членов. Ибо четверых бойцов (Сову никак пятым бойцом назвать не получалось) для восстания было явно недостаточно. Попробовать-то, конечно, можно, но и риск хотелось бы снизить.
Так что Хиросима отправилась чисто по-девичьи поговорить со Скотининой (шансы там невелики, но, мало ли?), Грека сам вызвался "завербовать" Корнея, а мне достался самый сложный собеседник - Качан.
– Нет! - заявил мне толстяк, стоило мне подойти к нему. Я не успел даже поздороваться
– Что «нет»? - слегка опешил я от столь резкого начала.
– Всё, нет! - отрезал тот, ополаскиваясь в своей личной бочке. - Я не собираюсь присоединяться к вашей компании.
– А... почему? - против моей воли вопрос сорвался с языка сам, и прозвучал глупо и наивно, как у обиженного малыша. Стыдоба какая.
– Потому, что не вижу смысла. Ваша идея обречена на провал. Неужели вы думаете, что вы первые, кому приходит эта гениальная идея объединится и сбежать, напав на охрану? И что охрана к ней не готова?
– А она - готова? - ощутимо напрягся я.
– Разумеется! У нас в мае тоже была такие. Знаешь чем закончилось всё это?
– И чем же?
– Ничем. До выступления так дело и не дошло. Их всех растащили в разные стороны. Когда охрана поняла, что дело движется к мятежу, их просто перестали выпускать из клеток. Тогда мы все в открытых клетках обитали.
– И что в итоге?
– Ничего. Ты бы видел в каким наслаждением Шварц сводил этих «революционеров» с самыми сильными противниками на арене, а потом, когда они поникли, и друг с другом. Пойми, тут нельзя ни с кем близко сходиться. Иначе будет очень больно выходить на бой против собственного товарища. Вот ты, например, что будешь делать, если сегодня вас с Грекой выставят друг против друга?
– Думаешь, так таки и выставят? - внутри всё сжалось от дурных предчувствий.
– Понятия не имею. Но сам посуди. Тебе, хотя бы, первый бой, кровь из носу, нужно выиграть. Иначе твоей девчонке очень худо станет. Уверен, она дольше месяца не протянет. А Грека тоже не раз вслух озвучивал, что ему никак нельзя проигрывать. Его ждут дома малыши. И что вы будете делать, когда выйдете друг против друга на арену?