Кирза отстала, так и не подойдя к Соне. Несмотря на то, что поговорить не удалось, она чувствовала заметное облегчение. Да, Сова это далеко не Шиша. Но хоть некоторые из важнейших проблем теперь наверняка начнут решаться. А Шишу обязательно нужно вырывать у восточников. Любой ценой. Любой! Без него анклав, рано или поздно, загнётся. И никакая Сова его не спасёт. Лишь отсрочит неизбежное.
Глава 16
На обратном пути у меня словно ьы свалился камень с души. АгаЮ здоровый такой, не меньше знаменитого Улуру. Всё, теперь я отвечаю только за самого себя и ни за кого больше. Можно совершать более рискованные действия. Мелькнула даже мыслишка попробовать как-то вырубить охранников и выскочить на ходу. Благо лес вот рядом, прям на обочине. Уходи...
Но, увы. Мои охранники были совершенно точно не дураки и подобный вариант они предусмотрели. Руки, прикованные к скобе в потолке (явная самоделка, не предусмотренная конструкцией машины) об этом ясно говорили. Да и пара охранников с боков явно настороже и ожидают от меня чего-то такого. И всё равно я испытывал такой подъём, что будь у меня свободны руки, я бы всё равно попробовал сбежать. Но мне никто не собирался давать даже шанса.
Свое приподнятое состояние я сумел сохранить и по возвращении. Хиросима с Грекой, встретив меня, начали в два голоса меня успокаивать. Я сначала даже не понял - о чём они, зачем? А потом сообразил. Это для меня вчерашний поединок с Герой - адреналиновый шторм, заглядывание в лицо смерти, но и не более того. Для Хиросимы это был ещё и сильнейший удар по психике. Убить человека... Ого! Это для них звучало страшно. Я же ничего подобного уже не испытывал. В моральном плане я был совершенно спокоен. Ничего у меня внутри не дёрнулось от убийства этого парня. Уж, по крайней, мере во снах мне, как Стекляшкин, в первое время, Гера точно прихрдить не будет.
– О чём вы, ребят? - их беспокойство за меня, конечно же, грело, но я поспешил их "успокоить". Ну и попижонить немножко, как без этого. - Этот Гера далеко не первый человек, которого я убиваю. И все эти стадии переживаний я уже давно прошел.
– А скольких ты убил? - с чисто женским любопытством интересуется Сима.
Гм. Интересный вопрос. А действительно, скольких? Ну, первое мое убийство было сразу четверным. Та четвёрка, что пришла меня сжечь вместе со всем моим семейством. А потом приход Немца с его командой в Малиновку. Скольких я тогда убил? Стекляшкин, Ковбой, Чёрный, Крыс, Индус... Пончик тоже умер от ран. Ещё шесть получается. Потом ,когда Просветовских оккупантов обстреливал из пулемета в доме Совы... Двоих из них потом так и похоронили. И перестрелка в лесу, когда они на нас с фланга зашли. Там вообще непонятно кто кого и сколько. Все стреляли. Но одного, пожалуй, и тогда можно в свой зачёт записать. Или нет? Короче, я уже и сам со счета сбился.
– Много, - слегка грустно отвечаю, после весьма продолжительной паузы. Больше десятка - точно. То ли двенадцать, то ли тринадцать.
– Ого! - вроде как, даже уважительно протянула девчонка. - А ты сильно переживал после своего первого убийства?
– Да не было у меня первого-то. Первые сразу четверо были... И после этого я пару дней в отключке от потери крови был. Едва выкарабкался тогда. Вот шрам на морду заработал, - я криво усмехнулся, - так что мне тогда не до переживаний было.
– Расскажи? - совсем как моя Ева, выпрашивающая сказку на ночь, попросила Сима.
Ну и я, конечно, рассказал. Не столько даже, чтоб удовлетворить любопытство девчонки, сколько для того, чтобы отвлечь Греку. А он явно волновался. Его соперник по сегодняшнему бою уже известен заранее. И, хотя, сам Грека не подает виду, что волнуется, это всё равно чувствовалось. Он вновь, в который раз уже, повторил, что ему никак нельзя проигрывать. Его дома ждут мелкие. Им без него никак не вытянуть. И ему обязательно нужно побеждать. Он словно самому себе внушение делал. Словно щит эту фразу фразу выставлял. Этим и выдавал своё волнение. А ещё и сам Мосол, чуть ли не впервые за время своего пребывания тут, вышел со своими девками на улицу. Подошёл, рассматривая Греку, словно блюда, приготовленное ему на ужин. Грека ответил ему твёрдым, слегка наигранно-презрительным взглядом, на который тот тонко улыбнулся и тихонечко покивал головой и ушел. А Грека вновь повторил свою мантру, про то, что ему нельзя проигрывать.