Еще во время самого первого извержения вулкана, которое мне пришлось увидеть в своей жизни - это было в Заире в 1948 г. на вулкане Китуро - я, сидя в лодке-пироге наблюдал как в течение нескольких часов подряд расплавленный базальт медленно растекался под многометровой толщей воды по дну озера Киву. Ничего странного в этом факте не было: он объясняется чрезвычайно низкой теплопроводностью горных пород вообще и вулканических в частности, причем это свойство определяется значительным содержанием крупных и мелких пузырей, действующих подобно теплоизолирующей воздушной прослойке в двойной оконной раме. При соприкосновении с водой расплавленный базальт мгновенно покрывается тонкой корочкой, предохраняющей от охлаждения внутренние слои, которые продолжают оставаться жидкими и течь. Корочка либо удерживается на месте и сопротивляется внутреннему напору магмы, которая в таком случае выползает из-под ее нижнего края и тут же сама покрывается такой же корочкой, либо не выдержав растяжения, лопается и отрывается от своей верхней части метрах в полутора позади фронта потока, имеющего примерно метр в толщину. Я своими глазами видел, как кусок корки сначала "ехал" на верхней поверхности потока а потом (поскольку поток продвигался подобно гусенице танка, верхняя ветвь которой идет вперед быстрее, чем нижняя, лежащая на земле) скатилась вперед с фронта и ушла под поток. Но рядом с краем этого оторвавшегося полотнища тут же образовывалась новая темная пленка, покрывавшая раскаленную лаву; она мгновенно превращалась в корку и твердела.
Первый из двух описанных мною процессов при котором лава выдавливается напором верхних масс подобно пасте из тюбика выражается в образовании фаций*, характерных для районов, где вулканическая магма движется под водой: это так называемая подушечная лава (ее принято называть по-английски пиллоу-лава). Это подушкообразные фрагменты ограниченные краем наружной корки из-под которой выползает вязкая лава. При соприкосновении с водой она покрывается вначале тонкой пленкой, и, пока та не затвердеет, лава продолжает течь, вздувая пленку, при этом и образуется комок в форме подушки, достигающий порой нескольких десятков сантиметров, в зависимости от напора. Подушка перестает раздуваться в тот момент, когда корка станет достаточно прочной, чтобы сдержать напор внутренней жидкой массы. Тогда лава вновь начинает вылезать из-под края корки и образуется следующая подушка. Процесс повторяется многократно по всей длине потока.
* Термин, отражающий совокупность признаков, характерных для того или иного комплекса горных пород (от лат. facies - наружность, форма). - Прим. ред.
Если склон крут, тяжелые подушки нередко отрываются от тонкого стебелька, привязывающего их к основной массе лавы, и скатываются вниз. Геологи часто находили в разных частях света целые горы подобных подушек. Если же склон уходит далеко вниз, то бывает по-другому: подушка отрывается и катится вниз, но по пути корка отскакивает от нее из-за трения, а на ее месте мгновенно нарастает новая, которая также отскакивает, и так далее, причем порой от подушки в конце концов ничего не остается.
Такого исчезновения катящихся подушек пока еще никому не удалось наблюдать, а вот образование подушек отдельным вулканологам посчастливилось видеть своими глазами. Альфред Ритман дал теоретическое обоснование этим процессам как в результате полевых наблюдений, так и по данным лабораторных исследований. На местности - например около Ачи-Тредза у подножия Этны можно видеть и нагромождения оставшихся целыми подушек и их остатки впаянные в матрицу, позднее закрепленную цементом и состоящую из крохотных осколков базальта. Разглядывая их под лабораторным микроскопом, Ритман убедился, что эти осколки представляют собой не что иное, как фрагменты твердой корки лавовых подушек. Если подводное извержение продолжается достаточно долго, осколки могут образовать слои многометровой толщины на площади в несколько гектаров. Километрах в пятидесяти южнее Этны у селения Палагониа сохранились целые холмы, насыпанные из такого материала. Впервые открытый в начале века, этот материал получил название палагонита. Позже большие запасы его были обнаружены в Исландии, а еще позже - в других местах, в частности в Афарской впадине.
Раскрыв происхождение этих геологических формаций, Ритман назвал их гиалокластитами, от греческих слов hyalos - стекло и klastein - разбивать. Действительно, оболочка подушек состоит из самого настоящего природного стекла, то есть из изверженной породы полностью или почти полностью лишенной кристаллов. Все это можно видеть и сегодня у Ачи-Тредза и Ачи-Кастелло на берегу Ионического моря, где в незапамятные времена народилась Этна.
Отступления - одна из моих слабостей, и если я вдруг принялся рассказывать о том, как лавы идут под водой, то лишь для того, чтобы доказать: лаву не остановишь ни с помощью пожарных катеров, как делалось совсем недавно, ни колотя по ней мокрыми вениками, как это делал некогда Диего Паппалардо.
Итак, поскольку просто взять и остановить лавовый поток никогда не удается (кроме тех редчайших случаев, когда этому способствуют исключительно благоприятные топографические условия как это было в 1971 г. на склоне выше Форнаццо), единственное что можно попытаться сделать, - это отвести огненную реку в сторону. То есть не мешать ей течь вниз, но попытаться заставить ее принять иное направление, с тем чтобы уменьшить ущерб, а то и свести его к нулю. Это и предлагали сделать мои друзья.
Глава девятнадцатая,
в которой рассказывается об ожесточенной кампании в прессе, развернутой противниками проекта отклонения русла лавового потока.
Идея новой смелой попытки захватила меня. Условия казались благоприятными и предвещали успех. В случае удачи подтвердилось бы на практике наше давнее убеждение, что перспективным путем является вскрытие стенки, ограничивающей поток с помощью взрыва а вовсе не бомбардировка потока с воздуха. Ранее как только речь заходила о попытке отвести в сторону поток лавы угрожающей населению, все как один начинали толковать об авиационных бомбах и артиллерийских снарядах, о постройке плотин и даже о поливке лавы водой.
Проект донельзя воодушевлял меня. Единственное, о чем я горько сожалел, это о том, что не могу сам принять участие в этом выдающемся событии. Но присутствие мое следовало считать в высшей степени нежелательным, в основном из-за моего выступления против некоторых катанийских вулканологов после жертв 1979 г., а также в связи с моим нынешним официальным положением. Я даже начал жалеть, что согласился занять эту должность, из чего можно понять, как сильно захватила меня идея.
Правильность моих опасений подтвердили те вопросы, которыми журналисты осыпали меня в первый приезд по случаю начала извержения. Стоит мне теперь вновь появиться на Этне, как все начнется сначала, а я не был уверен что смогу держаться "в рамках" и ограничиваться осторожными и уклончивыми ответами. Это поставило бы моих друзей в затруднительное положение, в которое они не раз уже попадали по моей милости как в связи с моими заявлениями, так и после искаженного толкования моих слов, появлявшегося в прессе. В нашей "латиноязычной" отнюдь не беспристрастной прессе в самых казалось бы серьезных газетах бытует довольно своеобразное представление о том, насколько объективными должны быть ведущие журналисты.
На сей раз требовалась особая осторожность. Едва проект был обнародован, как в прессе разгорелись бурные страсти, хотя сейчас я не делал никаких (обычно "резких") заявлений. О реакции мне сообщали по телефону с Сицилии, хотя положение вещей выглядело по-разному в зависимости от того, кто звонил - Антонио или его брат Орацио, Фанфан, Франко или Лилло. Однако факт оставался фактом: идея защитить от гибели Рагальну, Николози и Бельпассо, уведя лаву в сторону, вызвала яростные споры.