Только опять он не такой, каким должен быть. Такое чувство, что тысяча лет прошла с тех пор, как тут люди жили. Все ступени мхом зеленым поросли, перила обломаны, в разбитые окна ветки деревьев влезли. Пролеты лестницы покривились, тут и там провалы зияют. На такую лестницу и ступить-то страшно.
Вышла я оттуда, стою и думаю. Что же делась? Куда мне идти: в красивый подъезд (но там же оборотни!) или в этот стремный? Короче, собралась с силами, вернулась в страшный подъезд и стала подниматься осторожно, прижимаясь к стенам. Ступени под ногами проваливаются, один раз даже нога застряла в корнях, еле выдернула. Короче, еле жива осталась, пока к себе на этаж поднялась. Дверь в квартиру нашу тоже вся старая, покоцанная и как будто жуком источена. Постучала я и стою ни жива ни мертва.
Дверь открывается, а на пороге мама моя! Моя, родненькая, настоящая! Как я бросилась ей на шею! «Мамочка, - кричу, - любимая!» А та тоже плачет, говорит: «Настенька, нашлась, доченька, я уж думала, мы и не свидимся с тобой». Как мы с ней слезами залились, и тут проснулась я. Лежу и плачу, и так грустно мне, что словами не передать. Так и лежала в постели и шмыгала, пока сестра не проснулась и не спросила: «Ты чего, простудилась, что ли?»
Приснилось и приснилось, скажете вы, что тут такого, кому подобные сны не снятся? Может, и так. Но мне от моих снов так муторно, так тошно. Засыпать боюсь, а как проснусь, хожу вся, как в воду опущенная. Даже голова стала часто болеть от всех этих сновидений, и слабость такая иногда накатывает дикая. Тут вдруг однажды ни с того ни с сего голова закружилась, едва в обморок не упала. Короче, совсем меня эти сны доконали. А главное-то даже не в этом, не в плохом самочувствие.
После того, как мне тот сон приснился, прошла неделя. Я уж про него и думать забыла совсем.
А тут прихожу раз домой после учебы. Дома мать одна. «Есть будешь? - спрашивает, - Я как раз борщ сварила». – «Да не, попозже, вместе с Наташкой поем, а ты налей мне, пока, пожалуйста, молока холодного». Чего-то мне молока захотелось.
Села я на табуретку и смотрю, как мать в холодильник полезла. Достала она молоко и мне наливает в кружку. Ко мне спиной стоит. А потом смотрю я и не пойму, что она такое делает. Взяла со стола рядом с мойкой банку отбеливателя для белья и в кружку с молоком выливает. Я только краем глаза успела это заметить, так быстро она это сделала.
Потом поворачивается ко мне, кружку протягивает, и говорит: «На, Настенька, выпей». Я на нее смотрю ошарашено и вдруг отчетливо понимаю сердцем, что не моя это мать. А она стоит с кружкой этой протянутой и улыбается, а глаза злые, как у той, из сна.
И пока я на нее так смотрю с ужасом, она вдруг тоже понимает, что я все знаю про нее, и улыбка начинает медленно с лица сползать, как пена мыльная со стены. Тогда она говорит мне злобно: «Ну чего вылупилась, пей, тебе говорю!»
Я с места, как подорванная, сорвалась и в коридор бросилась. Сумку схватила и горохом вниз по лестнице. Выбежала из дома, подальше от подъезда отбежала, чтобы из окна не было видно, за дерево спряталась и стою, а меня всю трясет.
В голове пусто, только одна фраза вертится: «Господи, да что ж это такое происходит!» Простояла я так минут тридцать-сорок, потом смотрю – Наташка с пакетом идет. Я ее зову: «Пойди сюда!» Подошла. Я ей говорю: «Ты куда ходила?» - «За молоком и творогом. Мать послала. Дома нет». – «Как нет молока?» - «Ты что, забыла, мать вчера все молоко на блины пустила, утром на кашу не осталось. Отец с утра сердился». Тут я тоже это вспомнила.
«А ты чего тут стоишь? Домой идешь?» Вроде, смотрю - Наташка как Наташка, на себя похожа. «Ладно, пошли», - говорю. Вместе не так страшно. Ну, приходим домой, там мать нас встречает. «Наташк, принесла молока? Ну, молодец. Давайте садитесь, я вас рассольником покормлю». Я смотрю: мать как мать. «А борщ-то где?» - спрашиваю. «Какой борщ? У меня только рассольник позавчерашний». – «А ты что, борщ разве не варила?» - «Да когда мне варить-то было? Я только что с работы пришла. Тебе чего, приснился он, что ли?»
Ну блин, в самом деле, мне что, приснилось, что ли, как мать меня хлоркой потравить хотела? Короче, я в тот день и ложку супа в рот взять не могла, одним хлебом питалась и водой из-под крана. А ночью нож с кухни взяла и под подушкой держала. Заснуть боялась, всю ночь лежала не спала, к каждому шороху прислушивалась.
Утром все из квартиры ушли, я больной сказалась, осталась и наконец выспаться смогла. А потом села и стала думать, что делать. Или идти в дурку сдаваться или что? На другой день я как-то в чувства пришла, заставила себя ходить на занятия. Всю неделю в интернете искала что-то похожее, и, короче, на одном форуме с девушкой разговор завела.